«Настя!»
И снова тишина в ответ.
Три девушки неторопливо приближались к алтарю. Казалось, от них исходит сияние. Эрик лишь однажды видел Настю настолько счастливой — несколько дней назад, когда согласился сводить в родной мир.
Воспоминание заставило поморщиться. Тот парень, что набросился на принца… Нет, он не может быть просто напарником. С такой, как Настя, сложно «просто работать»! А как она обрадовалась, увидав, как тот взял в захват? Надеялась, что соотечественник пересилит Эрика и поможет остаться в чужой реальности? Проклятье! Почему ей так хочется сбежать?
Кронпринц представил Настю рядом с тем парнем. Сцена вызывала неподдельное отвращение, не говоря о желании разорвать «напарника» на куски. Чувства и желания, вопреки воле, отразились на лице — принц скривился, во взгляде появилась ненависть.
И именно в этот миг колдунья заметила, кто стоит за правым плечом жениха. Счастье сменилось паникой. Девушка вздрогнула и едва не споткнулась. И если раньше она плыла, подобно белоснежной лебёдушке, то теперь растеряла и смелость, и грацию.
Эрик беззвучно рыкнул. Кого он ненавидел теперь? Разумеется, того глупца, который посмел стереть улыбку с лица колдуньи, погасить огонь её глаз.
Он ненавидел себя и только себя.
Святилище было маленьким и очень уютным. Немного напоминало католическую церковь — скамьи, выстроенные в два ряда; в стенных нишах скульптуры, изображающие ни то святых, ни то богов; едва слышная, величественная музыка, созвучная органной. А вот огромный камень, расположенный на возвышении в конце зала, напоминал о языческих культах. Казалось, от него исходит тепло.
Через окошки, расположенные на верхнем ярусе, сочился полуденный свет. Гости сияли улыбками, некоторые дамы мяли в руках платочки. Через открытую дверь в храм проникал радостный гомон — площадь была полна народу. Простые горожане искренне радовались, и неудивительно: Клисса — дочь властителя этого края, она славилась добрым нравом и активно занималась благотворительностью. Её свадьба — событие долгожданное и вряд ли здесь найдётся тот, кто не желает невесте счастья. Думаю, когда она будет покидать родину — супругам предстоит жить на юге, в землях, принадлежащих роду мужа — слёзы польются рекой.
У алтарного камня, лицом к нам, стоял священник в бурой, мешковатой хламиде. Губы сжаты, брови сведены, взгляд как у рассерженного профессора криминалистики. Меня предупредили, что бояться не стоит, что это часть традиции, и я просто улыбнулась в ответ.
По правую руку от священника томился жених. Он имел мало общего с уверенным, улыбчивым парнем, который встречал нас вчера. Азимут был бледней покойника, а белый, расшитый алой нитью камзол только усугублял картину. Ему тоже улыбнулась, хотя он, конечно, не видел — внимание жениха было обращено на Клиссу.