Не будь нюней, Мэттьюз.
– Присядем? – предлагает Мия, стоя у меня за спиной.
Сделав глубокий вдох, я смаргиваю слезы и поворачиваюсь.
И мой опущенный взгляд падает на голый живот Мии.
Он плоский, кожа – бархатная, кремовая. Так и хочется прильнуть к нему губами. Я поднимаю глаза и, конечно же, смотрю на ее грудь.
Стоит ей только вытянуть руки над головой, и я получу полное представление…
Господи помилуй. Что со мной происходит?
Она разодрала свою футболку ради Дозера, которому сейчас оказывает помощь ветеринар, потому что его сбила машина, а я пялюсь на нее, как сексуально озабоченный идиот.
– Футболка за мной. – Я показываю на ее оголенный живот, на который только что смотрел.
Она опускает глаза. Ее щеки окрашивает румянец. Она скрещивает на животе руки, прикрывая обнаженный участок тела.
– Не бери в голову. Это дешевка из «Уолмарта».
Ездит на «Мерседесе» и носит одежду из «Уолмарта»? Хм. Странная девушка.
– Точно?
– Точно.
Кивнув, я поворачиваюсь и иду мимо нее в приемную.
Я знаю, что она идет следом, поэтому, дойдя до стульев, делаю шаг в сторону, предлагая ей сесть первой, потом сажусь рядом.
Видите, я не полный отморозок. Могу быть и джентльменом.
Подавшись вперед всем телом, я упираюсь руками в колени. Они все еще ноют от тяжести Дозера. Наклонившись, я оказался совсем близко к Мие. От нее исходит тот же запах, что я уловил накануне вечером, – аромат ванили.
Нельзя источать столь восхитительное благоухание. Оно действует парализующе. Или, наоборот, непарализующе, если вы меня понимаете.
Не припомню, чтобы прежде я столь страстно желал женщину. Жаль только, что трогать я ее не должен. Вот повезло так повезло.
– Спасибо… за то, что ты сделала для Дозера, – говорю я, не глядя на нее. Если хочу сохранять ясность мысли, лучше по возможности избегать с ней всякого визуального контакта.
– Не за что.
Голос у нее до того нежный, как, наверно, и ее кожа. Нежная, теплая и наверняка упругая…
– Люблю собак, – добавляет она. – Вообще животных люблю. Они намного лучше людей.
Ее голос вдруг наполнился печалью, и я невольно обращаю на нее взгляд.
Уголки ее губ опущены, и я замечаю, что на ней все еще эти ужасные темные очки.
– Ты можешь спокойно снять очки. Здесь мы одни, а я уже видел то, что ты за ними прячешь.
Мия застывает на стуле.
Какое-то время сидит не шелохнувшись. Я даже не уверен, что она дышит. Может, зря я это сказал? Избрал неверную тактику?
Я не хочу ее расстраивать.
Почему? Бог его знает. Обычно мне нет дела до женских чувств. Но с ней все… по-другому.
Она поднимает руку к лицу, медленно стягивает очки.