– Может, мне снова с ним сесть? – спрашивает она, кусая нижнюю губу.
Боже, как же мне хочется покусывать ее губы. Облизывать их. Целовать взасос.
Вижу, Дозер поднял голову, навострил уши.
– Сам справится. Садись впереди, рядом со мной. Там места больше.
– Ладно… как скажешь.
Дозер опустил голову, заворчал.
Подавив улыбку, я наблюдаю, как Мия обходит машину, садится в пассажирское кресло. Но, усаживаясь за руль, я, не сдержавшись, самодовольно улыбаюсь Дозеру.
Видели бы вы, как он на меня смотрит… Наверно, цапнул бы, если б мог.
Да-да, Дозер, этот раунд ты проиграл.
Я включаю зажигание, абсолютно довольный собой: мне ведь удалось заставить Мию сесть рядом со мной.
И тут до меня доходит.
Ведь я на полном серьезе соперничаю с собственным псом.
Нет слов.
Ни фига. Нет. Слов.
Я выехал на дорогу и покатил домой.
Уже начинаю думать, что Мия обладает некой магической силой, которая и заставляет меня совершать неадекватные поступки. Нечто вроде вуду или прочей чертовщины.
Наверняка. Иначе невозможно объяснить, почему я превращаюсь в такого идиота.
Все, что мне нужно, – это убраться подальше от Мии на несколько часов, сунуть свой член в какую-нибудь деваху, и я снова стану самим собой.
Но сегодня я не могу оставить больного Дозера одного.
Завтра.
Завтра точно.
Пойду куда-нибудь, подцеплю самую сексапильную телку и трахну ее – и не раз.
Вышибу Мию Монро из своей башки.
При этой мысли я радостно заулыбался себе, и вдруг по радио звучит эта дурацкая песня Тейлор Свифт[14] – I Knew You Were Trouble[15].
Собираюсь выключить радио, но Мия начинает подпевать, и я отказываюсь от своего намерения.
Боже, какой чудесный у нее голос, чудеснее не бывает.
Я слушаю, как она поет. К тому времени, когда песня закончилась, мое тело вибрировало от наслаждения. Кто же знал, что песня может быть такой красивой?
Я выключаю радио.
– Любишь Тейлор Свифт?
– Что? – Она покраснела. – Ах, ну да. Она неплохо поет. Мне просто нравится эта песня. Наверно, не твоя музыка, да?
– Не совсем, – улыбаюсь я.
Как же мне хочется прикоснуться к ней!
– Извини, – тихо молвит она.
Я быстро глянул на нее.
– За что ты извиняешься?
– За то, что пела. У меня это порой получается неосознанно. Знаю, у меня отвратительнейший голос. У тебя, наверно, уши заболели, пока ты меня слушал. – Она смеется, но смех ее неестественный, напускной. Не тот изумительный, что я слышал раньше.
Я снова глянул на нее. Она сидит неподвижно, обхватив себя руками, будто защищаясь.
От напряжения у меня мурашки по коже.
– Кто тебе сказал? – Ее бывший, недоносок. Эх, дать бы этому выродку в морду. А потом еще, и еще.