Пошатываясь, Лиз доковыляла до торца здания школы и прислонилась лбом к холодной стене. Шероховатости неровной кирпичной кладки врезались в кожу, и, когда она закрыла глаза, на ее ресницах заледенели слезы.
Джулия была права.
Лиз уничтожала не только тех, кто был ей антипатичен. Не только чудиков, геев, шлюх, повернутых на музыке оркестрантов, участниц паршивой группы поддержки, членов команды по шахматам или клуба буддистов, тихонь или раздражающих горлопанов. Лиз уничтожала всех. Даже самых близких ей людей. Особенно самых близких.
И даже когда Джулия в тот же вечер прислала ей эсэмэску с извинениями, сказав, что она не имела в виду ни слова из того, что ей наговорила, что она просто на взводе из-за месячных, даже когда Джулия дала понять, что она готова начисто забыть эту стычку, назад пути уже не было.
Некоторые умирают, потому что они слишком хороши для этого мира.
Лиз Эмерсон, напротив, была недостойна жить в этом мире.
– О боже, – произносит Кенни слезливым дрожащим голосом. – Ты его ударила.
– Вообще-то ниже нужно было целиться, – отзывается Джулия.
Кенни шмыгает носом. Говорит:
– Мне тоже хотелось его ударить. – И снова начинает плакать.
Джулия, вздохнув, обнимает ее.
– Ну а теперь чего ревешь?
– Она меня убьет, – отвечает Кенни с приглушенным завыванием.
– За что? – спрашивает Джулия. Потому что, если честно, причин могло бы быть множество. Хотя бы из-за того, что она плачет. Лиз ненавидит слезы.
– За то, – всхлипывает Кенни, – что я на видео это не сняла.
Джулия недоуменно смотрит на нее.
И вдруг они обе заходятся смехом, и это приносит им облегчение. Смеются они так же безудержно, как и плакали. Все смотрят на них, а им, в кои-то веки, все равно. А посмеяться есть над чем: столько глупостей натворили. Они – компания идиотов в мире идиотов, и Лиз из них всех – главная идиотка.
Наконец, когда они успокаиваются и вытирают слезы – слезы, выступившие от смеха, и слезы печали, – Кенни встает, пошатываясь.
– Ты куда? – спрашивает Джулия.
– Его надо сфотографировать.
Глава 62
Третий посетитель
Джулия тоже поднимается со стула. Моника стоит на страже у палаты Лиз, но, увидев Джулию, обнимает ее, улыбается дрожащими губами и удаляется. Джулия входит в палату, где медсестра в униформе с рисунком в виде розовых динозавров поправляет одну из трубок, которыми опутана Лиз.
– Как она? – спрашивает Джулия.
Медсестра оборачивается, улыбается ей, и Джулия по ее глазам видит, что она подумывает о том, чтобы солгать. Но в итоге медсестра отвечает честно:
– Милая, она в очень тяжелом состоянии. Но держится.