— Почему же, мама, неизвестно? Очень даже известно. Я, знаешь, у кого был? У Альберта Вержинского! Честное слово!..
— У какого еще Вержинского? — проворчала мать.
Взволнованно принялся я объяснять ей, кто такой Вержинский, кто такая Ольга, какое задание дал нам с Женькой Иван Николаевич. По-моему, довольно понятно рассказал и про судебную бумагу и про дневник… Мать выслушала меня, не прерывая. А потом сказала, покачав головой:
— Вечно гоняешь с разными глупостями. Наплел-то, наплел… Суды какие-то, баррикады… Господи, и когда ты только поумнеешь?
— Тебе это все равно, — обиженно сказал я. — А мы, может, открытие сделаем… Вот я отцу расскажу, увидишь, он все сразу поймет.
— Я вот тебе скажу! — сурово пригрозила мать. — Он только что заснул. Чтобы тебя и не слышно было, понял?
Отец, и правда, спал, отвернувшись к стене. Я прошел мимо него на цыпочках, достал портфель и уселся готовить уроки. Время от времени я поглядывал, оборачиваясь, не проснулся ли отец. Но он спал, тихо посапывая.
Не ладилось у меня что-то в этот день с уроками. Я учил правила правописания частицы «не» с глаголами, но буквы расплывались перед глазами; взялся за географию — задали реки и озера Азии, — и вместо Тигра и Сыр-Дарьи видел перед собой скачущих лошадей и подполковника Белецкого с револьвером в руке; а раскрыв учебник ботаники и прочитав, как надо выращивать капусту, вовсе ничего не понял. Наконец, усталый и разбитый, махнув на все рукой, я разделся и забрался под одеяло.
Должно быть, от волнений, которые пришлось мне пережить, я наутро чуть не проспал и едва не опоздал в школу, так что рассказывать отцу о Вержинском было уже некогда. Только успел сказать, что, когда вернусь из школы, он узнает удивительные вещи.
Зато по улице я мчался, словно меня кто-нибудь подстегивал. Конечно, уж Женьке-то размусоливать ничего не придется. Он сразу все поймет. Но, снимая пальто в раздевалке, я решил, что сообщу ему необычайную новость, чуточку помучив и подразнив его.
Женька уже пришел и рылся в портфеле, вынимая ручку, тетрадки и учебник ботаники. Подойдя к нему и хитро прищуриваясь, я сказал:
— А я что знаю!
— Ну и знай себе, — буркнул Женька и еще ниже наклонился над портфелем.
— Может, сказать, а?
— Иди ты от меня подальше! — со злостью вдруг прошипел Женька. — Отстань… — И добавил, сузив глаза: — Предатель.
Будто плетью по лицу, полоснуло меня это слово. А я-то несся к нему с такой радостной вестью! Я-то мечтал, как подойду и скажу ему, что разговаривал с самим Вержинским!
— Ну хорошо… Хорошо же!.. — даже задохнулся я. — Пожалеешь еще!..