– Шо нового? – тормошил Гришу старый сапожник Шая.
– Делов много, – уже другим, ожившим голосом ответил Гриша.
– Мир шевелится, уси хотят сожрать один одного.
– Хэ-э! – засмеялся Шая. – А шо нового?
Мокрый снег с дождем. Эта страна не для жизни. Сотрудник 5-го отдела КГБ рыжий курчавый косолапый Лазарь Хейфец ввалился в кабинет раввина Фишмана.
– Готыню! – Хейфец красный, как из парилки. – Я сойду с ума! Я сойду с ума!
Он размахивал конвертом перед сонным Фишманом.
– Вус махт, аид? – безобразно зевая, сверкнул стальной челюстью старик.
– Зол зей бренен!
– Шо трапылось?
– Вызов из Израиля.
– Ну?
– Вот моя фамилия, мой адрес.
– Мазлтов.
– Что-о?! Я же на службе, я член партии! Вызов майору КГБ!
– Вызов на всех?
– В том-то и дело.
– И на жену?
– И на Суру, и на дочь, и даже на тещу. Во-о, подлянка! Это Сура… я знаю, она меня ревнует к бабам. Но не до такой же степени!! Оторву голову.
– Или теща, – подсказал раввин.
– Та она слепая, глухая и на костылях. Ну и кто?
– Дочь замужем?
– Она студентка, ей-то чего не хватает? Выгоню к чертовой матери. Отца позорить?!
– Я же не сказал, что она, – развел руками Фишман. – А ты кого пасешь?
– Слепака пасу. Упеку его за Магадан. Ну, Слепак, ну, зараза! Я его уничтожу. Ребе, что делать?
– Кто-то тебе мстит. Может, КГБ это сделало?
– Что-о? Мне три года осталось до отставки.
– Избавиться от тебя и на пенсии твоей экономить.
– Ты мне это брось! КГБ – это святое! Понял, хрен бородатый?! Все. Дай пистолет, застрелюсь.
– Только не в субботу, – раввин достал из стола начатую бутылку водки, открытую баночку шпрот и ломтики хлеба. – Давай выпьем, это успокаивает.
Они выпили. Потом раввин достал еще бутылку, и они продолжили.
Хейфец выглядывал в окно из раввинского кабинета. Была суббота.
– Американцы идут! – воскликнул Хейфец. – Я их по рожам узнаю, конгрессмены хреновы. Наши-то не улыбаются. Могут в синагогу зайти. Так ты есть или тебя нет?
– Меня нет, – Фишман попробовал залезть в шкаф, но с таким пузом…
Лазарь вышел из кабинета и через минутку вернулся.
– Свет в зале горит.
– Так ведь суббота.
– Су-уббо-ота, – предразнил Хейфец. – Это уж разорить можно СССР!
У дуба, что напротив синагоги, вокруг китаеведа Рубина друг друга перекрикивали болтуны; инженеры, фантазеры обступили Лернера, физики и кооператоры беседовали с красноухим Азбелем. Но больше всего народа с долговязым и простоволосым Альбрехтом. Он держал две бумажки. На одной заявление Бегуна: «Прошу взять с меня налоги за преподавание иврита». На другой: «Черемушкинский райфмнотдел сообщает, что преподавание языка «иврит» в программе Министерства высшего, среднего и специального образования СССР не предусмотрено, а поэтому, райфинотдел предлагает Вам преподавание указанного языка прекратить».