Это межумочное, промежуточное состояние длилось пять лет (с первого, в 1947 году, контракта с Зануком), самой-то Мэрилин, конечно, казавшиеся десятилетием. И если бы не случай (помните тот прием на «Фоксе», устроенный для владельцев кинотеатров?), быть бы ей и дальше живой рекламой для чужих фильмов. Но вот волей случая (в лице Спироса Скураса) она оказалась в центре фильма — не на проходной роли — героиней, на которой фильм и держится. Случай. В нем все дело. Норме Джин пришлось на съемках осознавать, что она всерьез и бесповоротно стала Мэрилин Монро, общенациональным символом, кумиром зрителей, что ее взгляд с экрана будут ловить сотни тысяч (если не миллионы) посетителей кинозалов. Вот этот процесс осознания себя «звездой», центром киномироздания и зафиксировали Бэйкер и Травилла. Когда ей, дабы просто пошевелить пальцем, требовалась «мотивация», стало быть, она думала о том, как этот жест будет восприниматься с экрана. Ведь если умение выглядеть перед объективом фото- или кинокамеры у нее природное, то умения двигаться в пространстве экрана у нее не было, и никто ее этому не научил. Когда «вдруг у нее как что-то щелкает в мозгу», это означало, что «старлетка» Норма Джин Как-то-там осознавала себя Героиней. Кстати сказать, она ею еще не стала. Окончательно это произойдет в следующих двух фильмах — в «Ниагаре» и «Джентльмены предпочитают блондинок».
Пока же репутация ее еще не установилась. Увидев отснятый материал, Занук был, как всегда, скептичен: «Она — дилетантка. У нее слишком слабый голос, и вся она чересчур деревянна. Надо еще очень много работать, чтобы сделать из нее актрису. Но чего у нее не отнимешь, так это ее поразительную индивидуальность. Без дураков». При всей сложности отношений Занука и Мэрилин он был абсолютно точен и глубоко профессионален в оценке ее перспектив. Руководитель «Фокса» понял, что в этой экранной индивидуальности (ауре) и заключен подлинный талант Мэрилин, даже гений: здесь, в первых ее фильмах, рождалась не исполнительница кем-то предварительно созданных на бумаге ролей (над этим-то еще предстояло работать), а персонаж Заэкрана, Героиня, символ, воплощение надвигающейся на Америку, да и на весь мир, массовой культуры (без кавычек). И если эту Героиню мы называем Мэрилин, здесь нет преувеличения, ведь это имя вымышленно, мифологично. Не забудем, что девушку звали Нормой Джин.
Третий фильм из снятых в 1952 году — «Ниагара» — оказался, по-моему, ключевым в истории жизни Мэрилин и на экране, и вне экрана. Этот фильм переведен на видеокассеты, и любители кино, поклонники Мэрилин, при надлежащем старании вполне могут его достать и посмотреть. Думаю, они будут поражены, как был поражен я, странным соединением, даже совмещением, точно в видоискателе фотоаппарата, двух изображений одной героини — пошлой, заурядной, пустоголовой шлюшки, к тому же еще и не без цинизма и животной жестокости, и неземного существа, исполненного неясного очарования и пугающей загадочности. Это был первый фильм, где Мэрилин добилась полного слияния своих жизненной, экранной и мифологической ролей. Догадайся Занук развить достигнутое в «Ниагаре», Мэрилин осталась бы в истории кино не только как секс-символ экрана, но и как не имеющая ни предшественников, ни последователей уникальная Героиня «своего» кинематографа. Ее ли вина, что этого не произошло? Я не преувеличиваю значения для Мэрилин этого фильма. Подлинные поклонники и знатоки ее творчества придерживались аналогичного мнения. В 196S году (через шесть лет после ее гибели) некто принес цветы на могилу с запиской-посвящением: «Мэрилин! С нежной памятью о твоей «Ниагаре». Джонни».