К концу нашего разговора с герром Рихтером пришла сестра и поставила мне капельницу. Дала какие-то лекарства, немного бульона. Мне хотелось мяса, желательно побольше и с кровью, но я не стал качать права. Когда сестра ушла, включил телевизор. Ничего интересного. Скучные новости, несмешные комедии, нестрашные ужастики, высосанные из пальца криминальные истории. Хотя бодрствовал я не так, чтобы слишком долго, все же утомлялся я пока еще слишком быстро, и поэтому вскоре уснул. Несколько раз просыпался. Сначала меня разбудила сестра, которая зашла в палату, чтобы выключить телевизор, потом — она же, но уже с целью освободить меня от капельницы, ну а когда я проснулся в третий раз, визитером оказалась Бьянка. Она стояла надо мной с сосредоточенным лицом, вытянув перед собой руки так, как будто бы собиралась опустить ладони на мою грудь и живот. Кисти рук ее совершали при этом плавные круговые движения, оставаясь на расстоянии десяти-пятнадцати сантиметров от моего тела. Я знал, что она делает, зачем и почему. Сначала хотел было упереться рогом и начать сопротивляться, но затем обнаружил, что совершенно не настроен бунтовать. Обижать ее, сбивать с ритма, прогонять из комнаты, пренебрежительно комментировать ее усилия почему-то не было ни малейшего желания. Наверное, я слишком устал. Поэтому я закрыл глаза, погрузился в сон и разрешил ей делать все, что она считала нужным. В конце концов, врачам же я это позволил, а Бьянку я знал на целых шесть лет дольше, чем местных вивисекторов.
Когда я проснулся опять, было уже утро и чувствовал я себя намного лучше. Настолько лучше, что смог уже сам продиагностировать свое состояние. Сломанные кости почти срослись, внутренние гематомы рассосались, а от большей части порезов, которые мне так долго и тщательно зашивали три дня назад, остались лишь зарубцевавшиеся шрамы. Ужасно хотелось есть. Нет, даже не так: мне нужно было поесть. Действия Бьянки привели к ускоренной регенерации костной и мышечной ткани — но ничего само по себе из ничего не берется, даже в магии. Бьянка задействовала резервы моего собственного организма, подстегнув естественную систему регенерации. Теперь нужно было возобновлять потраченные запасы. Я нажал на кнопку вызова медсестры. Минут пять мы препирались: она предлагала мне подождать еще пару часиков, после чего придет время «завтрака» (на который мне полагалось немного жидкой кашки и чай без сахара), а я требовал бифштекс, и побольше. А еще лучше — два. Я уже почти дозрел до того, чтобы перейти к противоправным методам убеждения, когда появился мой лечащий врач. Вероятно, герр Рихтер проинструктировал его о том, какой политики в отношении меня лучше держаться, потому что вместо споров врач сразу послал сестру на кухню. И только после этого предупредил: