— Мне кажется, что убить должны были не Колю, а Гену.
Клюквина перевела на меня встревоженный взгляд и обеспокоенно спросила:
— Ты это серьезно?
— Конечно, — уверенно кивнула я. — Убийца знал, что в Таганский парк должен был прийти Гена, знал, где он будет ожидать девушку, а вот в лицо он Гену, скорее всего, не знал. Поэтому перепутал Геннадия с Коленькой… А дальше ты знаешь. Спрашивается, за что хотели убить Гену? В общем, Гена твой — тот еще перец! Так что ты завязывай пока грезам предаваться. Лучше ошибиться сейчас, чем слезы лить потом.
Клавдия внимательно выслушала меня, недолго поразмышляла и согласилась:
— В чем-то ты, Афоня, права. Но как же тяжело, когда разбиваются мечты и сердце.
— Это точно, Клавочка, — поддакнула я. — А мне-то каково?! Соломенная вдова, да и только!
Мы с сестрой одновременно всхлипнули, порывисто обняли друг друга и какое-то время хныкали, оплакивая нелегкую женскую долю.
Внезапно ожил мой мобильник. Я мгновенно успокоилась и испуганно посмотрела на Клавку.
— Кто это? — пискнула она.
— Не знаю. И знать почему-то не хочу…
Телефон продолжал настойчиво трезвонить.
— Ответь, Афоня! — велела Клюквина. — Не съест же он тебя, в конце концов!
Не могу сказать, что полностью разделяла ее мнение, но трубку послушно взяла. На определителе высвечивался совершенно незнакомый номер. Это внушало серьезные опасения.
— Алло? — дрожа всем телом, произнесла я.
— Афанасия Сергеевна? — уточнил мужской голос, показавшийся мне смутно знакомым.
— Ага… — слабо отозвалась я, впрочем, без особой уверенности, собираясь сию секунду скончаться.
— Александр Михайлович беспокоит…
Я облегченно перевела дух и уже более твердым голосом сказала:
— Слушаю вас, Александр Михайлович.
— Мне бы хотелось с вами встретиться. Дело сугубо личное и архиважное. Можно я к вам сейчас приеду?
— Да, да, разумеется, — пролепетала я, терзаемая тяжелыми предчувствиями. — Мой адрес…
— Я знаю, — перебил Александр Михайлович. — Буду через полчаса.
Он отключился, а я оторопело уставилась в темноту за окном. Клавдия нетерпеливо пописки-вала, не решаясь заговорить первой. В такой нервной обстановке прошло несколько минут.
— Афанасия, — нарушила молчание Клавка, — средневековая инквизиция бледнеет в сравнении с тобой. Скажи что-нибудь, а?
— Сейчас Александр Михайлович приедет, — не отрываясь от окна, объявила я.
— Это который мент? — уточнила Клюквина.
Вместо ответа я лишь тяжело вздохнула.
— Афоня, мне это не нравится, — тревожно заговорила сестра. — Мы обратились к нему с пустяковой просьбой, а тут вон как все оборачивается! Чего ему от тебя надо, спрашивается?