Пятнадцать суток за сундук мертвеца (Раевская) - страница 54

— Я представляю себе, — чирикала она, — как трудно пробиться такому таланту, как у вас! Наверное, недоброжелателей больше, чем поклонников…

В глазах Ефима блеснул нехороший огонек.

— Это не то слово! — воскликнул он. — Кругом одни враги. Я не говорю уж о модных галереях, артах, ЦДХ… Меня даже на открытый вернисаж возле Дома художников не пускают! Два раза морду били, предупредили: приду еще раз — убьют. Везде своя мафия, всем платить надо! Но самое обидное, что все понимают глубину моего таланта. Поэтому и перекрыли кислород…

Талант Ефима вызывал у меня, признаюсь, большие сомнения. Однако я не исключала возможности, что кому-то его творения могут приглянуться.

— А родные вас понимают? — подпустив сочувствия в голос, спросила я.

Вместо ответа Ефим поднялся, достал из холодильника бутылку водки, молча налил огненную жидкость в стакан и залпом выпил.

— Родные? — кисло улыбнулся он. — Никого у меня нет… Хотите водки?

Мы с Клавкой отрицательно помотали головами и воззрились на Ефима, ожидая откровений.

— Несколько лет назад я работал в одном НИИ обычным инженером, — глядя в пустой стакан, заговорил он. — Там и познакомился с Антониной. Она жила вдвоем с сыном. Какое-то время мы встречались, а потом тихо, без лишнего шума, поженились и зажили втроем. Колька-сорванец, сынок Тони, меня папкой называл. Хороший пацан рос, толковый. Книжки читал запоем. Все про индейцев, рыцарей, но больше всего про пиратов любил. «Остров сокровищ» почти наизусть знал… В общем, все хорошо было, пока эта долбаная перестройка не грянула. Сначала, после первой волны сокращений, уволили жену. Где-то полгода она уборщицей работала в столовке какой-то заводской, а потом вместе с подругой в «челноки» подалась. Кое-как поднялись. А тут и меня турнули… — Ефим удивленно посмотрел в стакан и плеснул туда еще водки, но пить не стал. — В грузчики пошел… Вагоны в Перово разгружал-загружал. Деньги, конечно, небольшие, но все же хоть что-то. Однажды сорвал себе спину. Думал все, хана, не встану уже: ноги почти не слушались. Полгода в больнице провалялся, потом дома год восстанавливался. Ну, встал, как видите. Однако работать, как прежде, уже не мог.

Ефим выпил водку и тут же налил еще.

— Запил я, девочки, — продолжал он. — Сначала не сильно, а потом все больше и больше. По первости Тонька терпела, а потом упрекать стала: мол, что я за мужик такой, водку жрать силы и здоровье есть, а работу хоть какую-то найти… — художник махнул рукой. — А в один из запоев был мне голос…

Тут я вздрогнула и не на шутку испугалась. Ефим уже почти всю бутылку выкушал, а ну, как ему опять голос явится? И еще неизвестно, что этот голос может наговорить! На всякий случай я посоветовала себе держаться настороже и придвинулась поближе к Клавдии.