Тем временем странный агрегат медленно наполнял накопители станции, оживляя одну за другой системы жизнеобеспечения и маневрирования. На расконсервацию и восстановление потребуется не одно десятилетие, но это её уже не волновало.
На экране появились слабые тени, складывавшиеся в коричнево-чёрные картины, словно выжженные по старому дереву, и вскрытые тёмным лаком. Изломанные скалы, покрытые странной помесью лишайника и мха, трепещущей на сильном ветру, стелющиеся по зернистому песку узловатые плети растений, цепко впивающиеся в камни и стекловидные проплешины. Низкое тёмное небо с медленно ползущими тучами. Низкие горы на горизонте, сглаженные временем и ветрами. И никаких признаков солнца. Холод. Безнадёжность. Уныние. Горечь.
Химера долго вглядывалась в экран, как в окно, стараясь проникнуть глубже, понять этот умирающий мир, которые показал ей своё покрытое язвами лицо… Несмотря на свою способность нести смерть, пить кровь и умение убивать, она всё-таки слишком любила жизнь. «Я живу. Убивая, не умирая, отнимая жизнь — я существую, пока она есть у других. Если жизни не станет…» — Химера не стала продолжать мысль, придвинувшись к метровому неровному прямоугольнику вплотную. Там, с другой стороны, находился мир, который был уже мёртв. И прекрасно знал об этом. Не стесняясь, а, скорее, выставляя это напоказ.
На мгновение она ощутила горький вкус на губах, и непроизвольно облизнулась. «Таков уж вкус у этого песка, — подумалось вдруг. — Он подчиняется бродяге-ветру, и держится у гор корней изо всех сил, чтоб не взлететь в пустое небо… Цепочка туч низка…»
Химера отшатнулась назад, сомкнув вокруг себя защитную сферу, сплетённую из тьмы. Ей, не без оснований считавшей себя почти всемогущей, вдруг стало страшно. Кто-то вломился к ней в сознание, так, что она даже не заметила, и протянул, как листок бумаге на серебряном подносе, этот бред.
Женщина внутренне сжалась, и, по-прежнему не ощущая никого в пространстве и времени вокруг, отступила ещё на пару шагов. Сзади был кожух генератора и пустое пространство теплоотводной шахты, ведущей вниз, к реактору. Впереди тускло светился коричневым и чёрным экран. На станции не было никого. Вообще.
Что-то коснулось её. В голове, изнутри, как будто щупальце морского гада — скользкое, отвратительное… Страх ушёл. Химере захотелось найти этого невидимого скользкого щупателя, и накрутить ему щупальца разнообразными узлами вокруг шеи. Если, конечно, у него есть шея…
Сигнал готовности, прозвучавший из аудиосистемы шлема, разорвал тягучую сеть мгновений, и она осознала, что больше её здесь ничего не задерживает. Попытки прощупывания прекратились, как только внутри плеснула огненная ярость.