Сон боцмана, признания членов экипажа, его собственные ощущения от чужеродного, но такого родного тела Судьи. Чёртова канитель и цветастая карусель образов, затопившая разум.
Кто он? Где? Зачем он всё это делает?
Разве плохо ему было в роли простого десантника, озабоченного не столь уж и высокоморальными желаниями молодого мужчины, вернувшегося из очередного рейда? Разве плохо было ему в чине капитана хронокурьерского судна, скользящего между двумя острыми клинками движущих сил человеческого сектора? В те времена, когда старый экипаж с удовольствием праздновал хорошую сделку продажи очередного окаменевшего дерьма очередному сумасшедшему коллекционеру, всё казалось просто и понятно. Есть он, капитан и глава жуткого сброда бродячих торговцев. Есть верный, ушлый до опухших ушей от свиста в них ветра, боцман, есть какие-то случайные женщины в портах или элитных борделях. Вино, виски и курево прилагались к джентльменскому набору.
Никто не месил его мозги постоянными неодобрительными взглядами за его инертность, скрытность и холодность. Никто не осуждал его взглядами, вставая напротив, безмолвно соглашаясь с тем, что он на борту главный. Никто не вмешивал его, будто изюм в жидкое тесто, в какие-то сверхъестественные игры с полоумными богами или сбредившими полковниками.
Ричард Р. Морган жил спокойно, катясь по наклонной от точки «альфа» до «омеги», спуская себя туда, куда было нужно только ему.
Он жил, он летал, ходил под звёздными парусами, в бреду исторгая крики от очередных полузабытых снов, в которых скомканная реальность выкаблучивалась ядовитыми картинками настоящего, прошлого и воображаемого.
Морган замер, сжимая в ладони очередной бесполезный листок с какими-то словами, потом вяло перевёл взгляд на буквы на листке.
«Продолжая милую и забытую в нашем времени традицию, — убористым почерком гласила записка, — я желаю тебе спокойной вахты, мой капитан».
Внизу листа стояла личная роспись Анны Штафф, старпома и бывшей возлюбленной капитана.
«Бывшей? — скользнувшее в сознании слово неприятно резануло по осознанию своей безжалостностью. — Что я подумал?»
Ричард отшвырнул записку, вскочив из-за стола и уставившись на неё, как благородная девица на ободранную крысу у себя в опочивальне. В расширенных глазах капитана читались брезгливость и ужас от собственных мыслей.
— А было ли? — задал он себе риторический вопрос, на который ему никогда не требовался ответ. — Что было-то? — продолжил он эту мысль, старательно избегая смотреть на валяющийся на светлом полу листок с буквами. — Не от того ли всё и сложилось, что впервые за долгие годы у меня появилась настоящая команда друзей, а не членов экипажа, частью которой стала Анна? Да и Штафф ли была нужна мне на самом деле, или же моё желание вернуть старпома оказалось столь велико, что я закрыл глаза на правду? На правду о том, что настоящая Штафф никогда не знала меня, не хотела быть со мной, да и я сам вовсе не жаждал никаких отношений между мной и моей подчинённой.