Таверна «Ржавый Гвоздь», у которой должны были встретиться путешественники со своим недавно размороженным в целебных баках «Ромашки» капитаном, была знаменита двумя вещами. Во-первых, это было первое здание, фундамент которого заложили ещё самые первые колонисты Мантикоры, называвшейся тогда ещё «Вилла Борджо». Во-вторых, «Ржавый Гвоздь» стал поворотной точкой истории развития разумной расы медведей. Принявший на грудь больше положенного путешественник из туристической группы, одной из первых отправившейся на Мантикору, случайно залез в священный чан с подношениями для богов на Празднике Урожая медведей. После чего был ритуально скушан вместе с плавающими в чане прокипячёнными овощами и кореньями.
Суп с человечиной так понравился местным жителям, что те с тех пор упорно скрывали своё влечение к человечеству с точки зрения гастрономических удовольствий. Человечество утёрлось, промокнуло слёзы досады, но ничего не сказало, а к описанию возможных травм при посещении планеты добавилась лаконичная строка: «возможно поедание местными жителями Ursus sapiens». На том вопрос и отпал, как рога чешуйчатых лосей в северных лесах Мантикоры…
— А почему вы называете «Александрийскую Рулетку» чёрной дырой? — спросил Маттершанц, выглядевший куда более замученным, чем все остальные. — Я думал над этим всё время полёта, но ничего разумного не придумал. Чёрные дыры имеют огромнейшую плотность и невероятную массу, а сила притяжения у них составляет…
Шут шумно вздохнул, всё ещё переживая потерю любимца. А Док сплюнул на мостовую перед таверной, закинул полу плаща на плечо, чтобы почесать спину пониже поясницы, и просто ответил:
— Да потому что это сраное корыто жрёт всё с такой же силой, как злоебучая чёрная дырка в заднице негра. И топливо, и энергию, и финансовые вложения, и даже, мать их, обновления для искина. Сколько не вложи, этой старой посудине всё будет мало. И исчезает же не понятно куда, вот в чём дело!
Ханна тихо засмеялась, качая головой. Тёмные волосы женщины блеснули медными бликами в лучах вечернего жёлто-оранжевого солнца. Марк невольно залюбовался игрой света в прядях женщины, от чего не сразу услышал чей-то настойчивый детский голосок:
— Дядя!
Романов взглянул вниз и увидел давешнего мальчишку, который утром нахально упёр из-под носа Шута кота по кличке Кетчуп. Огромный котище всё ещё возлежал на руках мальчугана, но выглядел не в пример более довольным и сытым, чем с утра.
— Опять кота купить предложишь? — с болью в голосе осведомился Шут, прикидывая, как бы отобрать животное у пацана, чтобы не покалечить его и не попасть в местный острог.