Я заметил кустик, состоявший из нескольких голых прутьев. На верхушке каждого из них торчал пучок крошечных тёмно–красных перистых листьев. Два полых стебля были повреждены так недавно, что из них до сих пор ещё сочился водянистый сок. Я наклонился, чтобы разглядеть их получше, и у меня не осталось никаких сомнений. Они были не сломаны, а срезаны. Желая подтвердить свою догадку, я сам срезал ещё один. Упругий гладкий стебель легко гнулся в руках, из нижней его части брызнула жидкость.
— Идёт удить рыбу.
— Что?.. — начал было я.
— Молчи! — Ит стал просто невыносим. — Да, идёт удить рыбу… Будь осторожен. Я с трудом читаю его мысли. Он находится на очень низкой ступени развития, думает в основном об еде, и его мыслительный процесс весьма примитивен. Он идёт к воде, где надеется заняться рыбной ловлей.
— Это тот, с дубинкой?
— Скорее всего, да, — согласился Ит, — если только здесь Не развилось два примитивных вида. Правда, вряд ли тот же самый туземец. Мне кажется, они часто ходят в этом направлении. Он шагает по тропе с уверенностью существа, идущего по знакомой дороге, на которой ему нечего бояться.
Я не разделял уверенности туземца. Неподалёку раздался громоподобный удар. С Итом на плечах я бросился к ближайшему дереву, прижался к нему спиной и выставил вперёд перепачканный соком нож. Обзор был слишком ограничен. Как я ни старался разглядеть хоть что–нибудь, я почти ничего не видел за стволами деревьев и переплетениями лиан.
Всё было спокойно. Судя по звуку, рухнуло одно из гигантских деревьев, чьи корни, казалось, достигали ядра планеты. Рухнуло? Рано или поздно все деревья умирают. А мёртвое, начавшее гнить дерево неизбежно падает под тяжестью покрывающих его лиан и растений–паразитов. Ведь упало же дерево, что образовало прогалину в лесу. А вдруг следующим будет как раз то, к которому я прижимаюсь спиной? Сперва я устремился к нему в поисках укрытия, а теперь так же быстро убежал прочь.
Не знаю, может ли мысль выражать насмешку, но именно такая мысль исходила от Ита. Я решил, что он становится совершенно несносным.
Как назло, я тут же зацепился ботинком за корни лиан и рухнул навзничь, словно мёртвое дерево. Я пришёл в ярость. Реакция Ита была мгновенной — он спрыгнул на землю и уселся неподалёку, обнажив клыки, всем своим видом выражая крайнее недовольство.
— Если ты не можешь ходить нормально, — выпалил он, — то по крайней мере, смотри под ноги. Зачем ты таскаешь на себе эту тяжелую и никому не нужную шкуру?
А действительно, зачем? Я так вспотел под скафандром, что комбинезон уже прилипал к телу. Кожа зудела, особенно там, где я не мог почесаться; было очевидно, что мне придётся не один день мокнуть в ванне, чтобы избавиться от преследовавшего меня собственного запаха. И всё же я цеплялся за скафандр, как тарк цепляется за свой панцирь, защищающий его от неизвестности.