С такими размышлениями я и не заметила, как на кровати недовольно заворочался Рен. А уже через секунду из него посыпались довольно не лестные слова в адрес того, кто так коряво починил его кровать. Не говорить же мне ему что, вообще‑то этот рукожо… рукоблу… тьфу, рукокрюк — я.
— Да твою ж… Да я его… — злился мой муж, запутавшийся в одеяле. — Я ему ж… на глаз… И долго…
У меня загорелись уши. Правду говорят, что если уши краснеют и начинают пылать, то кто‑то тебя не добрым словом вспоминает. Но кто же знал, что не добрым словом меня муж будет вспоминать?!
— Выпорю… Да он у меня… Да таких как он рукожопов…
Нет, ну вы только посмотрите на него! А ничего, что он сейчас про свою любимую меня говорит? А я ведь и обидеться могу…
— Милый, — наконец не выдержала я, — успокойся и вылезай из‑под одеяла.
Муж на мгновение замер. Потом стал усиленно стаскивать с себя пуховый шедевр. Ткань затрещала, и по комнате стал разлетаться пух.
— А я ведь вспомнил… — он все‑таки поднялся. — Я не вызывал мастера для починки…
Упс. Сейчас что‑то будет…
— Это сделала ты!
— Я просто починила кровать, — стала хлопать глазками.
— Малышка, — он приблизился к столу и плюхнулся на свободный стул, — ты рукожоп.
Я поперхнулась куском колбасы. Нет, ну как это называется?
— Вот так значит, — засопела обиженная я.
— И больше никогда не пытайся сделать мужскую работу, — строго сказал Рен.
— Да больно‑то и надо, — я сложила руки на груди и отвернулась от супруга.
— Милая не злись, — он встал и, отодвинув от стола мой стул, сел напротив на корточки.
— Фр.
— Кошечка…
— Фи.
— Любимая…
— Тьфу.
— Зараза…
— Че? — опешила я резко поворачивая к нему голову
— Рукожопик мой сладкий.
— Ну знаешь! — я попыталась встать но меня посадили обратно на место.
— Пообещай не совать свой нос не в свои дела.
— Хм, — я снова отвернулась.
— Сладкая…
— Бр.
— Обворожительная…
— Ры, — я скосила на него один глаз.
— Рукокрючка моя…
— Да ты! — я все‑таки вскочила и попыталась стукнуть мужа по макушке, но тот резко встал и притянул меня к себе.
— Не злись, — меня поцеловали в висок, — просто пообещай и все.
— Ладно, — засопела я где‑то в области обнаженной мужской груди, — обещаю.
— Умничка, — меня чмокнули в макушку.
— И я не рукожоп! — забухтела я.
— Нет малышка, — он хмыкнул. — Ты не рукожоп, ты рукокрюк.
— Рен! — я стукнула мужа кулачком в грудь. — Имей совесть, я все‑таки твоя жена!
— Вредная, противная жена, — он взял мой кулачек и поцеловал.
— Ты используешь запрещенные приемы, — выдохнула я.
— Ага, — довольно улыбнулся он.
Меня выпустили из объятий и, схватив кусок мясного пирога, любимый капитан опустился на мой стул. Я не стала спорить и плюхнулась на соседний.