— Быстро же ты определилась с партнером. Ну, это мы легко исправим. С этого дня ты согреваешь только мою пастель.
Я булыжник! Я кирпич! Я сплав архометалла!
— Ты же понимаешь, что у тебя нет другого выхода. Либо я, либо рабство.
У — у-у. Видно же что специально делает. Пытается задеть.
— Зачем ты мне все это говоришь? — простонала я.
— Почему он? — прорычал Рен.
В глазах появился свинцовый оттенок. Это плохо. Капитан в бешенстве.
— Кто он? — не поняла я.
— Почему Миккирон?
— Да что «почему»? Я не пониманию! Объясни! — я вскочила со стула и уперлась руками в стол.
Нет, ну довел! Достал! Козел! Краси — и-ивый… Тьфу!
— Почему ты выбрала его? Сбежала с ним. И мало того что сбежала, поселилась с ним в одном номере. Не сложно догадаться, чем вы здесь занимались! — он тоже вскочил со стула и скопировал мою гневную позу. Так мы и стояли, сверля друг друга взглядами.
А потом до меня дошло. Это что это. Ревность? Нет, правда что ли. Ревность?
— Рен…
— Доррен, — прошипел мужчина.
— Фр, — закатила глаза. — Рен, ты что же, ревнуешь?
Кажется, Рен покраснел от злости. Ну не мог же он покраснеть от смущения? Где это видано, капитан корабля наемников — смущается. Смешно.
— Юлька! — позвал со стола Мик. — Ревнует он! Точно тебе говорю.
Больше мой друг сказать ничего не успел. Один щелчок и вот уже мой синий друг лежит на койке и потирает ушибленную спину.
— Так, почему он? — не унимался капитан.
— Да что он то? — не выдержала я и перешла на ультразвук. — Что он?! Друг он мне, понимаешь? — ударила кулаком по столу и тут же почувствовала резкую боль. — Блин, — потерла ушибленную руку.
Стоило мне на секунду отвлечься, как Рен оказался вплотную ко мне и, удерживая за плечи, притянул к себе.
— Поклянись, — сказал тихо.
— Чем и зачем? — не поняла я.
— Поклянись, что у тебя с ним ничего не было и не будет.
— А с кем‑нибудь другим? — не удержалась от колкости.
— И с кем‑нибудь другим, — объятия стали крепче.
— Ой, ну не знаю… — замялась.
А чего? Он что думает, что я вот так легко растаю? Он меня вообще‑то обманул. Обидел. Об решётку приложил.
— Не играй со мной, — меня встряхнули.
— Ладно! — пришлось сдаться.
— Поклянись, — повторил этот инквизитор.
— Клянусь!
Ну, а что мне еще оставалось? Он же меня так сжал в объятиях, что я уже дышать нормально не могла. Даже круги перед глазами появились. А это не есть хорошо. Это есть очень даже плохо.
— Хорошая девочка, — хмыкнул Рен.
— Мне выйти? — раздался писк со стороны кровати.
— И псину свою забери, — прорычал капитан.
— Эта псина моя! — в тон ему сказала я. — И она очень не любят когда ее выгоняют.