Сегодня с утра, прямо на входе в госпиталь, я попал в сети коварно расставленные одной прекрасной дамой. Самым натуральным образом, она повесила на дверь сигналку, а сама ждала меня у стойки привет-ведьмы. Как только сигналка сработала, она тут же подскочила, схватила меня за рукав и потащила к себе в кабинет. Я успел это довольно быстро осознать и ценой невероятных усилий смог развернуть направление ее движения и мы пошли ко мне. Я к ней добровольно не пойду, пусть она трижды прекрасная! Я тоже заведующий, у меня тоже кабинет есть. Я буду поить ее кофе, укармливать конфетами и постараюсь аккуратно выяснить, чего ей от меня надо. И очень-очень постараюсь не разочаровывать. К чему все эти предосторожности? Секрет в личности добычливой дамы — меня отловила главная акушерка госпиталя. Если кто мне скажет, что зря я так перепугался, тот ничего не понимает в жизни. Потому что акушерки это настоящие и очень опасные ведьмы. Они не склочные, не скандальные, но при этом опасны как жрицы хтонических божеств. Иногда, глянет такая вскользь и по спине бегут мурашки от ужаса, вроде она и пугать не собиралась, а страшно до одури. Не знаю уж, что так на этих женщин влияет, может быть сама близость к Порогу, но логика у них своеобразная и, все как одна, они жуткие традиционалистки. «Ведьмы с Лысой горы», так Райзенберг их зовет. Вот такая ведьма меня и поймала, глава «ковена Лысой горы», прекраснейшая Арвен, заведующая акушерским отделением св. Мунго.
Арвен начала с похвал. Рассказала мне какой я умный и широко мыслящий целитель, и как она восхищается тем, что я не позволил себе закопаться в свою узкую специальность. Я насторожился, тут вариантов немного, или она хочет, чтобы я починил им водопровод или чтобы наколдовал бокс. Но все оказалось гораздо хуже, благородная Арвен желала узнать в подробностях, как это я так удачно сообразил про миссис Тонкс, что инактивация семейного проклятия закрепляется беременностью, а лучше тремя беременностями подряд. Ой, вот только не это! Только не акушерство! Я, вообще, случайно про троих детей ляпнул, чтобы морально поддержать Тонкса. Пришлось признаваться в собственной некомпетентности. Надо было видеть лицо Арвен, у нее в глазах стояли слезы, и она срывающимся голосом сказала, что думала обо мне хорошо, а я такой же негодяй, как все. Пришлось спешно ее успокаивать, покаянно признаваться, что да, я грубый и не женственный и вообще бесчувственная скотина, это кто хочешь подтвердит. Зато, она, Арвен прекрасна как утренняя заря и грозна как Северное море, владыки Сидов склоняются перед ее мудростью и величием, и только это спасает госпиталь святого Мунго от разорения ордами варваров. Вроде успокоилась. Я для усиления эффекта предложил ей посмотреть на фонтан в холле и на статуи там же. Арвен пошла смотреть безумную выставку и ей понравилось, особенно понравилась четырехрукая статуэтка, которую Шанти с Дорой уже начали раскрашивать в ярко-синий цвет с перламутровым отливом. Главная акушерка поинтересовалась, могут ли девочки, потом, когда у них будет свободное время, расписать ромашками или еще какими цветочками пару напольных ваз. А она вазы предоставит. Ну, вроде пронесло, не прокляла. Теперь бы Райзенберга позвать, пусть развлекает ее разговорами про низзлов, которых они оба любят до одурения и разводят по мере сил.