Сторонники новой исторической тематики ставят себе в заслугу «откровенность» в словесном описании своих сюжетов, к которому еще в XVI веке призывал известный итальянский поэт Пиетро Арентино. Правда, авторы серьезных трудов, претендующих на академичность, обычно избегают использовать ненормативную лексику, но сама проблематика их работ, настойчиво проталкиваемых в историческую науку, обогащает ее тематику как раз за счет сюжетов, которые предполагалось подобающим обсуждать только на страницах специальных медицинских изданий. Создаются истории различных видов отклонений, рассмотрение которых прежде считалось приличествуемым лишь в курсах гинекологии, урологии и сексуальной патологии. У читателя возникал вопрос, как относятся эти проблемы к сфере историографии.
Неприемлемость сексуальной версии для сторонников других направлений философско-исторической мысли во многом связана со стремлением ее сторонников, правда, обычно не афишируя это, выводить из сферы сексуальности происхождение и функционирование религии. Один из сторонников сексуальной версии, У. Рейч, писал, что «религиозные чувства являются следствием заторможенной сексуальности». Принимая во внимание роль религии в общественной жизни на протяжении многих столетий, подобный тезис соприкасается с основным положением сексуальной версии.
Формирование новой версии истории во многом происходило из стремления изложить разные стороны процесса развития общества с точки зрения интересов различных движений — феминистов, сторонников «сексуальной революции», идеологов различных «сексуальных меньшинств». Каждое из этих движений стремится создать работы по истории собственной группы и излагать исторические события под углом зрения интересов этой группы. Такие работы вызывали отклики и полемические труды приверженцев других взглядов. В результате возникла обширная литература, насчитывающая десятки и сотни тысяч названий книг и статей на многих языках. Немало среди них серьезных исследований, привлекающих обширный материал первоисточников.
Появляются произведения, посвященные истории восприятия людьми отдельных частей человеческого тела, входящих в эротическую зону. Исследовательница из Стенфордского университета Мэрилин Яром в книге об истории груди (Нью-Йорк, 1997) приходит к выводу что женская грудь в разные эпохи играла разную роль. В истории Европы в течение определенных периодов утвердилась концепция груди, «которая изменила то, как ее видели и изображали». В Древней Греции обожествление груди почти повсеместно заменил культ фаллоса. В легенде об амазонках (само слово «амазонка» обозначает «без груди») рассказывается, что они ампутировали себе левую грудь, чтобы удобнее было натягивать лук. Одна грудь использовалась «для кормления новорожденных девочек, другая — для применения силы против мужчин». Младенцев же мужского пола попросту приканчивали. В средневековом искусстве фигуры мужчин и женщин можно было с трудом отличить друг от друга. Напротив, в эпоху Возрождения грудь стала синонимом духовного насыщения. Материнское молоко сравнивали с кровью, которая текла из груди распятого Христа. Возникло эротическое восприятие. Агнессу Сорель, любовницу французского короля Карла VII, изображали, подобно Богородице, с одной обнаженной грудью. Поэты слагали стихи, воспевавшие женскую грудь. По мнению М. Яром, грудь все более политизировалась. Шли споры о том, допустимо ли, чтобы мать не кормила грудью своего ребенка, а нанимала для этого кормилицу. Руссо полагал, что кормление материнским молоком привязывает женщину более тесно к ее ребенку, а отца — к нахождению в кругу семьи, а это способствует очищению общества от пороков. В годы Французской революции грудь сделалась эмблемой свободы, равенства и братства.