— А что бежим? — осведомился я.
— Да так, товарищ майор… — пробормотало застигнутое врасплох похожее на человека создание. Я увидел полураскрытое окно и заставил беглеца подойти к дому. Заглянув в окно, я увидел лежащего на полу доктора с лужей крови вокруг головы и все понял.
— Лезь в окно и перевяжи его, — приказал я.
— Тут такое дело… — забормотало создание, но я одернул его, осведомившись:
— В винтовке патроны есть?
— А как же! — подтвердило создание, косясь на винтовку.
Я передернул затвор: на траву выпал патрон.
— Тогда действуй, а то я разнесу твою поганую башку, — пообещал я ему, и через пять минут на голове доктора уже сияла белизной бинтовая повязка. Еще пять минут потребовалось на то, чтобы выяснить: создание зовут Петруха, он из людей Первушина. Первушин похитил Марту и ждет Петруху возле разбитого молнией дерева в пятнадцати минутах ходьбы отсюда.
Я обыскал Петруху и кроме пачки немецких сигарет с выкрошенным табаком и самодельной зажигалки обнаружил еще отличный нож. Тяжелый, выкованный вручную, с неполированным, но тщательно заточенным лезвием и удобной деревянной рукояткой — апофеоз здоровой утилитарности.
— Отличная штука! — одобрил я, прикинув нож в руке.
— Да, этот кузнец толк в ножах знал! — оживился было Петруха, но мгновенно притух под моим взглядом.
— Заткнись и слушай: я могу из тебя кишки выпустить, но мне нужна девушка. Если я получу девушку живой, то я все забуду: уйдешь целым и невредимым и можешь считать, что никогда меня не видел, — я тебя забыл. Но при этом я сам должен уйти без повреждений. Понял? Или я по — русски плохо говорю?
— Да как не понять… — пробормотал Петруха, с ужасом косясь на нож. Я выбросил магазин с патронами и находившийся в стволе винтовки патрон, после чего вернул винтовку Петрухе.
— Ну, раз понял, то пошли!
Петруха охотно повиновался. Я убедился, что доктор пришел в себя, и мы двинулись в лес. Мельком пролетела мысль, что это безумие: с одним ножом идти против вооруженных огнестрельным оружием людей. Я попытался вернуть себе самообладание воспоминанием о том, что меня учил владеть ножом исключительный мастер своего дела: гамбургский моряк, всю жизнь сражавшийся в портовых кабаках всего мира. В картотеке гамбургской полиции он значился как непревзойденный мастер ножевого боя и именно поэтому, формируя «Люблин 500», я вытащил его из концлагеря. Моряк весь был покрыт шрамами и сиял двумя рядами стальных зубов, заменивших ему свои собственные, выбитые в многочисленных драках.
Он действительно научил меня и моих людей владеть ножом. Впрочем, самому ему это искусство не спасло жизнь: в самой жуткой рукопашной схватке под Демянском неизвестно откуда свалившийся в наш окоп русский пехотинец одним ударом приклада вогнал ему стальные зубы в горло. Русского я тут же застрелил, но моряк уже был мертв: от страшного удара нижнюю челюсть буквально вырвало, приклад русской винтовки застрял у моряка в глотке, и он напоминал удава, собирающегося переварить откровенно несъедобную пищу.