Старинные массивные напольные часы в облицовке из мореного дуба тяжелым басом разорвали сонную тишину обеденного зала, отразившись гулким эхом в головах сидящих людей. Все вздрогнули и, словно очнувшись от оцепенения, стали оживленно собираться и переговариваться между собой. Под цепким взглядом гувернантки Флорентина, повернувшись к матери, сделала изящный реверанс со словами «bonne nuit, maman[4]» и, дождавшись ответной несколько меланхоличной доброй улыбки и кивнув на прощание остальным, легко выпорхнула из зала.
Уже глубокой ночью в голове лежащей под плотным шелковым балдахином девочки снова зазвучали чудные музыкальные переливы, потрясая и будоража ее волшебными неземными гармониями. У Флорентины спешно мелькнула мысль о том, что неплохо было бы обсудить это с дорогам ей мистером Бальдром. Но мысль появилась и быстро исчезла, растворившись в холодном лунном мерцании, струящемся в уплывающем сознании девочки. Хороводы бесплотных образов ярким водоворотом закружились в ее воображении, и тихий сон, полный сказочных чудесных тайн, принял ее в свои объятия.
«И жесткие звуки влажнели, дробясь,
И с прошлым и с будущим множилась связь».
Анна Ахматова
Случалось ли вам когда-либо испытывать тайную горечь ожидания? Те мгновения, когда нарастающая внутренняя дрожь горячей лавой струится по жилам, дыхание сдавлено, а из груди вырываются жалкие полувздохи-полувсхлипы? О мучительная жажда познания, сжигающая душу изнутри и оставляющая после себя мертвый пепел! Сердце, сжатое железными тисками воли, судорожно трепещет от невозможности отыскать решение.
Слезные мольбы души призрачной дымкой повисают в вечернем воздухе, изредка пополняясь каплями слов, шепотом сорвавшихся с искусанных губ.
Сквозь открытое нараспашку окно вместе с пряным ароматом тимьяна в комнату девочки влетала мелодичная песня амадин, в избытке обитающих в парке. Но даже в их проникновенном пении Флорентине чудился некий четкий ритм, неизбежно отсчитывающий оставшееся время, которого, как ей казалось, становилось все меньше. Она не могла сказать, откуда и когда в ней зародилась эта мысль, неотступно преследующая ее день за днем, но тревога и беспокойство не отпускали ее измучившуюся душу. Ускользающая догадка бестолково маячила на периферии сознания, дразня и дурманя недоступностью, не позволяя девочке приблизиться к себе. Порой после долгих исканий и усиленных медитаций, во время наивысшего эмоционального напряжения, находясь в крайне взволнованном и возбужденном состоянии, она думала, что близка к разгадке как никогда раньше. Но проходила минута, другая, и ответ снова ускользал в неизбывную тень, будто насмехаясь над ее тщетными усилиями. Бессилие и апатия завладевали ею, но она снова и снова, не оставляя бесплодных попыток, отдавалась безжалостному и бурлящему потоку учения и познания, неустанно находясь в поисках потерянного связующего звена бытия.