* * *
Картонная папка жгла пальцы. Настя за вечер уже третий раз брала ее, держала в руках, словно взвешивала, и клала назад, в сейф. Информации, содержащейся там, наверняка хватит, чтобы изменить состав хоккейной сборной. Только цена для нее самой может оказаться слишком высокой. Прощать Барский не умел, уж это единственная племянница знала, как никто другой.
Обхватив руками гудящую голову, Настя босиком протопала в кухню. Надо было что-то съесть. Заставить себя, хоть и не лезло. Ни еда, ни питье — ничто. Желудок громко урчал, напоминая о себе, а она не могла. Открывала дверцу холодильника и тут же захлопывала обратно. Еще вчера они с Андреем планировали готовить настоящий плов. Ярко-красная, как флаг, мясная вырезка и мытая оранжевая морковь сразу бросались в глаза. Сегодня они не нужны, а понадобятся ли завтра…
От отчаяния к глазам подступили слезы.
Дядя, Андрей… Выбора на самом деле не было. Сплошная иллюзия. Как можно выбирать между тем, кого любишь, и тем, кому должен? Разные, несравнимые понятия. Предать любимого, позволить ему угаснуть или навлечь на себя обиду родственника. Того самого, который много раз выручал, который растил и заботился?.. Если бы существовали в мире весы для взвешивания решений, от ее задачи они сошли бы с ума. Одно или второе — это как отказаться от какой-то части себя, откреститься от прошлого ради туманного будущего или вернуться в прежнюю жизнь. Четыре месяца назад… Выбор… Проклятие…
Звонок в дверь Настя услышала не сразу. В кухне было так спокойно и тихо. Холодный кафельный пол, мягкий свет люстры, тихое гудение холодильника — безмятежность. Она закрыла уши, чтобы не слышать тревожащего хрупкий покой звонка. Бесполезно. Кто-то там, за железной дверью, был слишком серьезно настроен.
* * *
Андрей сбился со счета, сколько раз нажимал на кнопку звонка. Почему она не открывает? Почему из квартиры не доносится ни звука? Что произошло? Мобильный тоже ничем не мог помочь, «абонент недоступен» и ни причин, ни пояснений. Раздражение переросло в тревогу, а когда и стук в дверь не принес успеха, он готов был выбить ее плечом. К счастью, последнее не понадобилось.
Тихие шаги, неспешные повороты ключа в замочной скважине и удивленная, немного потерянная женщина за порогом.
— Солнце, прости меня, — Таранов рывком сбросил с плеча сумку и, не мешкая, подхватил на руки Настю. Крепко прижал к своей широкой груди. — Мне без тебя хреново.
Она смолчала, не до конца веря в происходящее.
— Ты злишься? — серые глаза светились сожалением. — Солнце?..
Женщина отрицательно помотала головой.