Не так должен был закончиться этот день, не к тому стремились люди на разных полушариях необъятной Земли. Но что произошло — то произошло, наперекор планам и надеждам.
Зарисовка 4. На два континента
Беззвездная ночь погрузила город в серую, непроглядную тьму. Даже снег не спасал. Словно на дне океана, за окном царили холод и пугающая тишина. Редкие огни автомобилей, как лучи батискафов, изредка разрывали пелену темноты и быстро исчезали.
Женщине на широкой двуспальной кровати не спалось. Несмотря на усталость и позднее время, сон никак не желал приходить. Вместо него в голове роились мысли, и вспыхивали яркими образами картинки из прошлого и настоящего: сжимающий ее в объятиях на этой кровати любимый мужчина; его отрешенный, прощальный взгляд в экране ноутбука; десятки безликих дней и хрупкая надежда на новую жизнь. Без Него, но семьей. С ребенком. С частичкой чужого, неизвестного ей человека. Хрупкий шанс стать матерью.
Тоска запустила липкие щупальца в душу, обхватила безысходностью. Мысли впились иголками в виски, разослали по телу боль. Одна. Во всем мире одна. Никому больше не нужная, цветущая внешне и увядшая внутри. Настя провела ладонью по лицу, стирая жалость. Устала, и от нее тоже. Надо спать. Снова смежила веки. Вдох-выдох, медленно. Мысли прочь, спокойствие и сон. Не вышло. Из соседней комнаты донесся глухой стон, и ее как холодной водой окатило.
— Костя! — губы прошептали имя, и руки тут же схватили с прикроватной тумбочки халат.
Мальчик спал неспокойно. Тяжело сопел, по шею укутавшись в теплое одеяло. Волосы на лбу слиплись от пота, но не раскрывался. Одеяло — защита, под ним спокойно. Как рядом с бабушкой. Та обнимала его во сне, шептала на ухо какие-то слова, ласковые и добрые. О «взрослых», которых нужно слушаться. Об учебе, которая прокормит. О собаке, которую он заведет, когда станет большим. Собаку хотелось очень, ради нее и «взрослых», и учебу можно было перетерпеть. Он сильный, он со всем справится. Так все говорили.
Во сне бабушка улыбалась, и он улыбался вместе с ней. Добрая, любимая бабушка.
Снова стон, снова тело подрагивает, будто борется. С пробуждением, с явью.
Настя присела на краешек кровати, не решаясь прикоснуться к влажному лбу ребенка. Рука поднималась и плетью опускалась вдоль туловища. Барьер. Не преодолеть. Почему? Смотрела и не понимала.
Костя. В свете ночника скрюченная фигурка паренька под мягким одеялом казалась еще меньше. Сейчас, во сне, он уже не казался таким независимым и отважным, каким был в раздевалке. Не нужно было храбриться и прятать страх. Чего это стоит, Барская знала лучше всех. Слабость за маской силы. Досрочно закончившееся детство. Она плотнее запахнула халат, чувствуя, как знакомый холодок ползет по телу. До сих пор не изжитая тоска тяжелым якорем тянула на дно, в холод, темноту и одиночество. Настя тряхнула головой, пытаясь всплыть — не вышло.