– Злая удача. Боюсь, она меня нашла.
– Чушь! – фыркнула парсиянка.
– За мной идет смерть, – упрямо покачал соломенной стриженой головой лаонец.
Раздавшееся из темной листвы тихое старческое хихиканье заставило Зубейду подпрыгнуть снова.
– Ошибаешься, желтоглазик, – пробормотал скрипучий голос.
Кряхтя и отряхивая штопаный халат, обладатель мерзкого голоса подошел ближе и погладил лысую, всю в коричневых старческих пятнышках, голову. Халат истрепался настолько, что о цвете его оставалось лишь гадать. Но веревочные сандалии и веревочный же пояс – равно как и отсутствие чалмы – разъясняли многое: язычник. Огнепоклонник, как и Мараджил?
– Говори яснее, о Фазлуи, – раздраженно и устало отозвалась парсиянка.
Ах вот оно что. Маг-сабеец.
– Бесполезно бежать от идущей смерти, – показывая беззубые десны, прошипел тот. – К тому же, смерть охотится не за этим сумеречником.
– Объяснись, о Фазлуи, – подбираясь под доспехом, тихо сказала Мараджил.
– Ошибки зрения, просчеты астрологов и бешенство духов связаны не с твоей злой удачей, о Якзан, – прошамкал довольный маг. – Возмущению сил в сумеречном и полночном мирах есть более серьезная причина…
Зубейда почувствовала боль в ладонях и обнаружила, что стиснула кулаки до белизны в костяшках, и ногти вошли в кожу.
– Смерть идет через Руб-эль-Хали, – покивал сам себе Фазлуи и улыбнулся, как расслабленный. – Совсем скоро пройдет Дехну и выйдет к югу от Куфы. Смерть, какую аш-Шарийа не видывала много, много лет…
– Тарик, – на глазах бледнея, пробормотала Мараджил.
– Бедствие из бедствий, – умильно улыбаясь, подтвердил маг.
– Разве нерегиль идет не под началом моего сына? – странно вскрикнула парсиянка.
– Я смотрел в кровавую воду на переправе, о яснейшая, и мне был явлен образ будущего, который выдубила листьями джиннов рука всемогущества, – беззубо ощерился сабеец. – Халиф изберет путь по волнам. Они разделились, моя госпожа.
– Он опять спустил его с поводка… – смятенно пробормотала Мараджил.
– Смерть, – снова повторил Фазлуи. – Идет с юга, как пыльная буря. И горе тем, кто окажется у нее на пути.
– Теперь мне точно нужно выслать гонца к Тахиру, – зло прошипела парсиянка.
– Куда же нам деваться… – пробормотала в сырой воздух Ситт-Зубейда.
– Мы поедем в Ракку, – решительно встрепенулась Мараджил. – И ты, Якзан, поедешь со мной.
Она резко обернулась и смерила сумеречника взглядом.
– Будешь при мне, – сквозь зубы процедила парсиянка, сжимая и разжимая пальцы на рукояти кинжала. – Ты ведь не бросишь детей своего господина, правда, Якзан?
Лаонец смотрел на нее с непроницаемым лицом.