Тарег, Тарег, где ты…
Светильник чадит.
Майеса натягивает повыше толстое ватное одеяло – под ним шевелится крохотное тельце. Маленькая, лысая еще головка, заплывшие глазки новорожденного младенца. Тонкая рука в широком шелковом рукаве поправляет фитиль в лампе на высокой ножке. Красные кулачки торчат из-под одеяла, младенец чмокает во сне.
Я не знаю, как его назвать… Тарег, Тарег, где ты…
Блестят шпильки в прическе Саюри, она ставит на циновки поднос с чаем. Майеса поднимает к лицу ладони, плотные двойные рукава падают, на запястьях жалко торчат косточки.
В ущельях воют дэвы и волки, мне так страшно… В Замке Сов множество комнат, множество занавесов, я лежу рядом с твоим сыном и слушаю вой за стенами. Где ты, где ты, Тарег…
Женщина плачет, жалко вздрагивают плечи под плотным шелком. Алое платье с морозным узором, словно там, в горах, еще зима.
Возвращайся скорее, мне так страшно… Ты ведь вернешься?..
Тонкие белые пальцы судорожно комкают край платья, на ощупь добираются до зеленой яшмы медальона, другой рукой Майеса вытирает катящиеся по щекам слезы.
Ты слышишь меня, Тарег?
Яшмовый котенок висит у Майесы на шее. Парный талисман – ярко-зеленый, в прожилках, барс – лежит перед ним на ковре. Амулет поблескивает в свете лампы, кошачье волшебство на мягких лапах подкрадывается к плачущей женщине, трется о щеки, нежно щекочет усами. Саюри подает платок, и Майеса вытирает красное, опухшее от плача лицо.
Конечно, вы не слышите, мой господин… Я желаю вам удачи в начинаниях, Тарег-сама, простите недостойную слабость этой ничтожной…
Ребенок шевелится под одеялом, кулачки подергиваются, кряхтение и кхеканье сменяется голодным плачем.
Я смиренно жду вашего приезда, Тарег-сама, дабы наречь вашему сыну младенческое имя…
На самом-то деле она уже назвала ребенка. На аураннском – каким-то маленьким, дурацким, круглым, как речной камешек, именем. Подходящим для сморщенного красного личика.
Сия ничтожная не смеет более беспокоить своего господина…
Женщина всхлипывает в последний раз и склоняется над кхекающим и плачущим младенцем.
Если ты меня слышишь, возвращайся скорее, Тарег, мне так страшно…
Светильник чадит.
Горят лагерные костры, поднимаются в небо тысячи дымов. В просветах облаков плывет рогатая звезда-обманщица, дешевый фонарик, обещающий на том конце света прощение глупцам. Далеко-далеко отблескивают в темнеющем небе снежные спины гор.
В чаше долины четкими прямоугольниками собрались городские кварталы. Ястреб видит Куфу в череде ее образов: маленькая бедуинская деревня, армейский лагерь, временный город под белесым небом – глинобитные хибарки, пупырышки мечетей, тянущиеся во все стороны палаточные городки. Сквозь призрак давнишней Куфы проступают добротные каменные дома: три века назад халупы снесли и обвели кварталы толстой стеной.