– Мне нужен ключ от любых ворот, – жестко сказал бедуин.
И гаркнул на жмущегося к стене невольника – тот так и не успел свернуть яркий парсидский ковер:
– Ну-ка, давай сюда свою джуббу!
И потянул с плеч полосатый бишт – слишком заметный, бело-голубой. Нужно переодеться слугами и бежать через любые открытые двери!
Раб дрожащими руками протянул грубую шерстяную накидку. И сноровисто, заискивающе улыбаясь, прибрал валявшийся на полу роскошный бишт.
Где-то в соседних дворах загрохотало, заржали лошади. Грубые голоса орали:
– Взять их! Приказ Повелителя – мародеров на сук! Всех в петли!!!
В глазах Фаика метнулся кромешный ужас – и евнух решился. Он отшвырнул кувшин – тот разлетелся мельчайшим градом сверкающих осколков – выхватил меч и срывающимся, петушиным голосом заверещал:
– В ножи, братья! Схватим подлого изменника! Покончим с врагом нашего истинного господина аль-Мамуна!
На них тут же бросились. Абу-аль-Хайджа отбивался от неумелых тычков намотанной на руку джуббой. Потом пырнул кого-то в живот, человек захлебнулся в тоненьком визге, и нападавшие обратились в бегство.
– За ними, отродья шакалов наверняка знают выход! – крикнул бедуин.
Они побежали следом.
Выбежав на яркое солнце внутреннего двора, оба на мгновение ослепли.
Мгновения хватило, чтобы подлые рабы разбежались по саду. Лимонные деревья трепетали широкими кожистыми листьями, желтые плоды свешивались сквозь листву.
Удары по дереву и грохот падающей взломанной двери заставили Ибрахима вскрикнуть.
– Назад, в комнаты! – гаркнул Абу-аль-Хайджа.
Вовремя – цвиркнула и загудела вонзившаяся в створку стрела.
Захлопнув двери, бедуин приказал:
– Найди шнур, или палку, или что еще, о Ибрахим! Мы закроемся в этой комнате!
Кряхтя и шаркая туфлями, зиндж потрусил исполнять указание.
Из-за играющей солнечными зайчиками решетки донеслось:
– Эй ты, трусливый бедуинский говнюк! Твоя мать отдавалась за кусок лепешки, а отец трахал коз!
Побледнев, Абу-аль-Хайджа медленно отвел ладони от створок.
– Хамдан? – продолжили издевательски орать из сада. – Кто это? Еще один скотоложец? Эй, бедуин, твой предок был незаконнорожденным ублюдком грязного пастуха и черной необрезанной рабыни!
Из груди Абу-аль-Хайджи вырвался боевой клич:
– Клянусь Всевышним, честь моего прародителя не будет запятнана! Хамдан, я не буду убит среди стен! – заорал он и с грохотом выбежал наружу.
Но увидел не Фаика со сворой невольников, а трёх человек в кожаных панцирях и круглых шлемах с синей обвязкой – как у каидов Абны. Откуда здесь Абна, успел подивиться бедуин. В следующий миг в грудь, под сосок, ударила стрела. Вторая пробила горло. Третья ударила в бедро, и ноги Абу-аль-Хайджи подломились. Хрипя, он выдрал стрелу и сломал ее.