Акулина молчала, один ее глаз, левый, был опухший в кровоподтеках и закрыт. Правым, она в упор смотрела на оберштурмфюрера, что еще скажет ей фашист в черной форме. За время войны она познала простую истину. Надо больше молчать, пусть распыляются те, кому это надо. Так берегутся силы. Второе, бойся военных, одетых в черную форму, а это: гестаповцев и их прислужников, полицейских. Третье – попав к ним, не жди ничего хорошего.
— Если вы нам скажет, где ест партызаны, — продолжал на ломаном русском говорить немец, — или придет ваш сын добровольно, то мы вас отпустим домой к детям. Вашего сына мы не тронем. Он поедет Великий Германия на работы. Это великая честь для него. Сколько детей имеет Акулина?
— Пять.
— Пять? — удивился гестаповец. — Это есть корошо. Мать пятерых детей, это похвально. Подумайт о них. О их здоровье. Так, где ваш сын? — он посмотрел на начальника полиции.
— Михаил Дедушкин, господин оберштурмфюрер.
— Микаэль Дэдушкин. Говори, женщин.
— Я не знаю где мой сын. Он пропал в 41 году, больше я его не видела.
— Врет она, все врет, господин офицер, — громко произнес Аркадий, вступив, без разрешения в разговор и сделал один шаг вперед от двери. — Его видели наши люди в поселке. Видели и дали нам знать.
— Это прафда? Ба-бушка? — гестаповец еще раз обошел вокруг Акулины, разминая руки в перчатках.
— Не знаю я, пан офицер, — выдавила сдавленно Акулина, сжавшись, поняв, что сейчас ее начнут бить.
И в тот момент, Кранке, белобрысый немец, лет тридцати, садистски, нанес ей удар «хук справа», в голову.
Акулина отлетела в сторону и, падая, на пол, потеряла сознание. Гестаповец подтянул правую перчатку на руке и властно подошел к начальнику полиции. — Далше ваш черед, господин Ястребовичш.
— Ястребцов, господин оберштурмфюрер
— Не все ли равно, — ехидно улыбнулся немецкий офицер и похлопал по щеке полнеющего начальника, стоявшего на вытяжку перед эсэсовцем. — Делайте дело, господин началник. Доказывайт свою преданность.
— Слушаюсь, господин офицер.
— Три дня вам на сбор молодеж для отправки в Великий Германия. Не выполняйт, вас ожидайт участь этой ба-бушка. Вы понял все, господин Ястребовитчш или как вас…
— Ястребцов, господин оберштурмфюрер.
— Ястре-бцоф, — офицер гестапо выговорил, наконец, фамилию начальника полиции поселка Журавичи.
Когда гестаповец ушел. Ястребцов подозвал пальцем Аркадия Шидловского. — Что хочешь, Аркадий, делай, но выбей показания из этой партизанки. Поучись у немцев. Иголки под ногти или пальцы в дверь. Еще подсказать?
— У нас другие методы, не хуже чем у немецких костоломов…