— Срань господня, — проворчала Кэссиди. — Это плохо.
— Попридержи язык, — отчитала ее мама. — Ты знаешь, я ненавижу это выражение.
— Это тот самый раз, когда его использование оправдано, мам.
— О! Ради всего святого, ребенок. Попытайся фильтровать то, что срывается с твоего языка!
Утонув в собственных страданиях, я едва замечала спор между ними.
Я всегда чувствовала себя амазонкой, была такой же высокой, как парни в школе, даже выше большинства из них. Рядом с МакКайлом я буду настоящим гигантом.
Как мои родители могли согласиться на такое? Да, я знаю, что было важно поддерживать магические родословные, чтобы секреты фей хранились, насколько это возможно, лишь в нескольких семьях во всем мире, но все же. Между двумя людьми, которые собираются жить вместе и иметь детей, должно быть притяжение изначально, верно? А у нас все было неправильно и нечестно.
Невозможно.
Я сделала глубокий, успокаивающий вдох и села, чуть дрожа. Моя практичная натура невозмутимо подняла свою голову. Время перестать реветь и получить ответы. Я вытерла лицо и посмотрела на маму. Мой голос был тверд.
— Ты должна была сказать мне раньше. Мне нужно больше одного дня, чтобы принять нечто настолько весомое.
Мне хотелось продолжать, отчитать ее, заставить почувствовать, насколько остро ощущение, что они меня предали, но она выглядела такой несчастной.
— Да, — согласилась Кэссиди, почему-то негодуя от моего имени. — Не круто. Это главная деталь. Я имею в виду, о каком росте мы говорим? Мы говорим о «сидеть на коленях»-росте или о «сидеть на плече»-росте? Потому что если он только фут в высоту, я не знаю, как кто-то может ожидать, чтобы они это делали.
Тьфу! Картинки с куклой Кеном вонзились в мое сознание.
— Нет-нет, ничего подобного. — Мама положила руку на лоб, как делала, когда ее одолевала мигрень. Что-то не клеилось.
— Почему ты мне не сказала? — закричала я в отчаянии.
Отец прочистил горло и захрустел журналом, заставляя нас троих повернуться к нему.
— Или ты, папа! — Мне снова хотелось кричать. Как они могли скрыть это от меня? Зачем они выбрали мне в пару долбаного лепрекона?!
Он говорил, понизив голос и не отводя глаз от страниц, словно у нас нет магического пузыря, и пассажиры впереди могут нас услышать.
— Не надо быть жестокими по отношению к матери, девочки. Возможно, у нас попросту не было выбора. Феи бывают очень... убедительными. — Он посмотрел прямо на маму. — Ты должна рассказать им, Сесилия.
Мы с Кэссиди повернулись к маме, которая кивнула и тут же допила остатки вина.
Ее губы окрасились малиновым цветом. Она откинула каштановые волосы с лица, и я заметила несколько седых прядей. Они появились недавно.