Потом Салли захотелось узнать про наши тетрадки, и мы объяснили, что все члены Ложи должны вести дневник, это часть обучения, и туда нужно записывать все-все-все, особенно плохое. Салли это пришлось не по вкусу, так как ей не нравится попадать в дневники посторонних людей (для нее это то же самое, что присниться кому-нибудь, когда она этого не хочет). Кроме того, она терпеть не может всего, что связано с Ложей чернокнижников. Хотя она все — таки признала, что нам будет интересно перечитать эти дневники на старости лет.
— Не собираюсь жить до старости, — ответил я, — Когда Сен-Жюста везли к гильотине, он сказал кровожадной черни, толпившейся вокруг его тележки, что умирает в возрасте тридцати трех лет, потому что это возраст, в котором умирают все настоящие революционеры, Христа тоже распяли, когда ему было тридцать три. Я решительно не намерен прожить дольше тридцати трех.
На Салли это не произвело впечатления.
— В тридцать три ты уже почти старик, — сказала она. — Спорим на что хочешь — я умру раньше тебя.
Наступила долгая тишина — необычная, учитывая, что под действием ката мы так разболтались.
Потом Салли сказала:
— Питер, пообещай мне кое-что.
— Что?
— Сначала пообещай, потом скажу.
— Я ничего не обещаю, если сначала не узнаю, что это.
— Нет, ты сначала пообещай. Ты должен мне доверять, если любишь меня…
— Ладно, — ответил я, хотя терпеть не могу эти Саллины проверочки.
— Клянешься?
— Клянусь.
В глазах Салли зажегся странный огонек, и, учитывая ее набитые щеки, вид у нее был чудной.
— Это хорошо, — сказала она, — Ты пообещал, что если я умру раньше тебя, то ты поимеешь меня мертвую.
— Да пошла ты! Еще чего!
— Ты поклялся. Это будет мой прощальный подарок тебе. Ты сделаешь это, пока мое тело еще не остыло, — Салли едва заметно улыбалась. — Иначе я вернусь и буду преследовать тебя.
Мистер Козмик был в восторге:
— Он отнесет твое тело в какой-нибудь парк или сад. Твое лицо будет мокрым от слез — от его слез. Твое тело без оживляющего его духа станет чуть тяжелее, чем при жизни, и он будет слегка пошатываться от тяжести своего груза. Послышится раскат грома, как будто сам Бог разгневан тем, что должно вот-вот свершиться. Упадут первые капли дождя…
— Не обращая внимания на дождь, — вклинился я, — я почтительно положу тело на траву и задеру юбку, вот только будет непросто стянуть трусики с мертвого тела, потому что ноги окоченеют. Rigor mortis…
— Rigor mortis на самом деле здорово заводит, и он удивится, что его член стал таким же твердым, как твое тело. Он проникает в тебя, и в это мгновение какая-то сила подбрасывает твое тело и твои руки обвивают его шею. На какой-то кошмарный миг…