Практически…
Николас и Сэм должны были либо подтвердить новую версию, либо ее опровергнуть.
С мыслью о том, что, прежде чем наступит утро, когда все окончательно разъяснится, пройдет еще целая ночь, я вышла из здания. Энгин довел меня до двери, но предпочел с князем больше не встречаться.
Северов оказался не один, беседовал с Соулом и Маркони. Стоило мне появиться, разговор тут же прекратился.
– Судя по азарту в глазах, они что-то нашли, – первым на мое появление отреагировал Маркони.
– Как только будет результат, вы о нем сразу же узнаете, – обтекаемо ответила я. – Князь… – повернулась к Северову. Не знаю, что было в моих глазах, но на лице Маркони читалось огромное желание немедленно узнать все, о чем я говорить не собиралась.
– Прошу меня простить, господа, – проявил понятливость князь. Согнул руку, предлагая мне на нее опереться…
Я сделала вид, что не заметила, первой направившись к стоявшему рядом с крыльцом экипажу. Что-что, а не разглядеть на нем герб рода Северовых я просто не могла.
До дома матушки мы добрались молча. Единственный вопрос, который я задала, касался моей просьбы предоставить сведения об Ольге Вертановой. Единственный ответ со стороны князя – ему нужно еще несколько дней.
Я сочла его положительным.
Встречала нас сама Елизавета Николаевна. Петро стоял в сторонке. Когда наши взгляды встретились, едва заметно кивнул в сторону ковра. Я, как настоящий заговорщик, с теми же предосторожностями чуть опустила голову.
Матушка, не пропустив нашего обмена, укоризненно вздохнула. Князь… продолжал выглядеть невозмутимо. На этом мы и расстались. Комнаты, которые отвели Северову, находились на первом этаже дома, мои – на втором. Елизавета Николаевна подняться наверх вместе со мной не смогла – ей требовалось проверить, как шла подготовка к ужину.
Подошла она, когда я уже переоделась в домашнее платье и теперь сидела перед зеркалом, рассматривая свое отражение. Светлая кожа, зеленые глаза, тонкие черные брови, длинные ресницы, волосы цвета темного шоколада… Матушка говорила, что во мне поровну и от отстраненной холодности севера, и от завораживающих тайн востока.
Ей было виднее.
– Как же ты меня напугала! – Я настолько задумалась, что шагов Елизаветы Николаевны не услышала. – Настенька! – Она резко захлопнула дверь спальни, быстрым решительным шагом прошла те несколько шагов, что нас разделяли, и практически упала на колени перед пуфиком, на котором я устроилась. Сжала мои ладони. – Девочка моя!
– Матушка! – Я попробовала вскочить, чтобы поднять ее с пола, но лишь дернулась, тут же отказавшись от своего порыва. Ей нужно было то, что сейчас происходило. Нужно, чтобы унять те тревоги, следы которых легли тенями под ее глазами.