– Слева, на углу у лавки корзинщика, – тихо предупредила Финна, осторожно высовываясь за приоткрытую створку ворот.
Снова свистнуло, чиркнуло по камню – все так же далеко от ворот и от осаживающего коня Каойльна. Над восточными кварталами мерно гудел пожар, изредко взрываясь треском и искрами. Иногда слышался крик – многоголосый. Отчаянный. Кто-то решил перехитрить судьбу и отказался расстаться с нажитым добром. Но не перехитрил. Нападавшие убивали всех, кого находили в подвалах и домашних альхибах. Крик быстро сходил на нет.
Каойльн фыркнул и лихо соскочил с лошади. Под ногами чвакнуло.
– А чего там?
– А дрянь какая-то, чего, – сердито отозвалась сумеречница.
– Это они стреляли?
– Там даже головы не видно, на лужу тухлую похоже. Так что вряд ли, – морщась, заметила Амина.
Женщины отошли обратно в глубину привратного зала и сели на первой ступени уходящей вниз лестницы. Финна принялась разминать Амине спину, время от времени проходясь точечными ударами пальцев по позвоночнику и плечам. Амина кривилась и постанывала.
– Там кутруб дожидается, – лениво зевнул свернувшийся у стены Сенах. – Ну что нового?
– Может, пригласите? – рассердился Каойльн, не решаясь притронуться к воротной створке.
Еще бы он притронулся, аз-Захири еще утром расписал ее сверху донизу Фатихой.
– Мне долго здесь стоять? Я к вам в компанию не просился, меня люди сюда отправили!
Лаонец жался, поводя лопатками и то и дело оглядываясь на ждущий мрак за спиной.
– Заткнись, Аллеми, – мрачно буркнул Сенах. – Если уж не можешь избавить нас от своего присутствия, избавь хотя бы от беседы, висельник.
– Придержи язык, Сенах, – жестко проговорила из глубины зала Амина.
Тарег вздохнул. Каойльн был тем самым лаонцем, которого доставили в крепость обратно с площади – вместе с Аминой. Рыжий – у него даже имя было такое, Свеча, – быстро оклемался, и это радовало. Не радовало то, что рыжий был из клана Аллеми. Аллеми с Гви Дор разделяла вековая вражда. Пока дело ограничивалось вялыми перепалками.
Кивнув на Каойльна, нерегиль попросил гвардейца на ашшари:
– Пригласи его, пожалуйста.
Тот шагнул, отвел в сторону створку:
– Во имя Всевышнего, милостивого, милосердного, проходи.
Стараясь ни до чего не дотронуться, Каойльн осторожно просочился внутрь. Фыркая и мотая башкой, кобыла вошла следом. Финна и Амина на всякий случай упятились подальше к стеночке. И прижались к камню – никому не хотелось получить копытом. Даже обученные лошади беспокоились в подползающей темноте, прядали ушами и могли с перепугу лягнуть стоявшего сзади.
Каид – молоденький, со степняцкими, как и все здешние гвардейцы, чертами лица – махнул, чтобы лошадь приняли и отвели вниз.