– Ишак! Осел! Шакал и сын шакала! – Наместник в сердцах принялся отвешивать разбойнику пендель за пенделем.
Джавед утирал роскошным парчовым рукавом сопли и жалостно голосил:
– А я же не знал, господин, я же не знал! Если бы я знал, да я бы ни за что такого не сделал! Но их же как отдают-то, с ротом заткнутым, а то и вовсе в мешке, да и на ней же не написано было, что она честная вдова и свободная женщина, господин, помилосердствуйте!..
Шамс плюнул на бритый коричневый затылок:
– Она ж тебя опознает, ишачина! Опознает! Деверя ее с сыновьями уже взяли и прямо на воротах дома повесили! Видел?! Кади примерно как для хлопка в ладоши времени понадобилось, чтоб им приговор вынести! Во всех мечетях орут, что надо досконально выяснить дело и положить конец бесчинствам! Сегодня после молитвы я лично поклялся Всевышним наказать разбойников, обращающих свободных людей в продажные! Ты хоть понимаешь, что это значит?!
Запыхавшись, наместник озадаченно сморщился, прислушиваясь к приветственным кликам толпы:
– И как у нее, интересно, получилось оказаться дома вчера вечером? Страж еще в город не вошел, а она с тремя оборванцами уже верещала на весь квартал…
– С помощью тех же сил, что завтра доставят в город ее детей, – прозвучал от стены жесткий новый голос.
Шамс обернулся, как ужаленный. Обычно у стены сидели невольники – подай-принеси. Но не в этот раз. Сейчас на голом плиточном полу расположился пожилой благообразный зиммий в джуббе цвета меда, перепоясанной веревочным поясом. А рядом с ним, скрестив ноги и привалившись к стенной росписи спиной, сидел юноша в такой же одежде.
Джавед повис на его руке, прежде чем он успел крикнуть стражу.
– Это почтеннейший Садун ибн Айяш, господин, – угодливо пробормотал разбойник. – Тот самый святой человек, что обещал избавить нас от бедствий.
Шамс брезгливо стряхнул с запястья унизанные перстнями пальцы с черными грязными ногтями. И тихо спросил:
– И какие же это силы, почтеннейший?
– Джинны, – безмятежно улыбнулся поименованный Садуном зиммий. – Силат. Они служат Тарику. Джинны перенесли спасенную от дракона вдову в город. Хотя… – тут ибн Айяш криво усмехнулся, – не стоит забывать о самой главной Силе. У госпожи Аматуллы – счастливое имя. Ее искренняя вера и молитва не остались без награды бога Али – и побудили Стража к действию…
При упоминании Всевышнего и Стража наместник и разбойник одинаково поежились. Занавес на вечернем окне приподнял ветер, и его порыв донес отголоски ликующих возгласов.
– Я вижу, ты воистину человек осведомленный и сведущий, о Садун. Если ты посоветуешь, как поступить в этом деле, не останешься без награды, – тихо сказал Шамс ибн Микал. – Чего бы ты хотел в уплату за совет?