.
– Не соглашусь , – твердо ответил Себастьян.
Только сейчас до него дошло, что он стоит на коленях – да нет, лежит на полу! И не перед эльфийкой, не перед служительницей культа Равновесия, а перед вакханкой ! Он, тот, в ком течет королевская кровь! Что на него нашло?!
– Ты не понял, мальчик. Я лично приглашаю тебя. Там будет сама главная жрица. Такое приглашение – большая честь .
– Не пойду.
Лора звонко расхохоталась и толкнула его ногой в плечо. Себастьян чуть было не опрокинулся навзничь, но успел вовремя сгруппироваться и резко поднялся.
– Ну, тогда иди, мой эльф. Пусть темное время будет милостиво ко всем, кто тебе дорог. Желаю побыстрее вернуть то, что ты потерял .
В прошлой жизни, которая закончилась встречей с даровавшим ей темную жизнь существом, Морана была дочерью крестьянина, младшей из семерых детей и самой любимой. Отец отдавал ей лучший кусок мяса, она не донашивала платья старших сестер – всегда получала новые. Братья заботились о ней и делали все ради того, чтобы маленькая Хельга (так звучало ее человеческое имя) ни в чем не нуждалась. Они сидели у ее кровати всю ночь, охраняя ее от чудовищ, прятавшихся в углах комнаты… но от самого главного чудовища не уберегли.
Если бы роковая встреча состоялась на пару месяцев позже, то Моране исполнилось бы шестнадцать лет. Знавшая лес как свои пять пальцев, девочка забрела в чащу дальше обычного и, заигравшись, не обратила внимания на солнце, клонившееся к горизонту. Когда она подняла голову, уже стемнело. Морана заволновалась: она плохо видела в сумерках и ни за что не выбралась бы из леса. Незнакомца, показавшегося откуда-то из кустов, она сначала приняла охотника или собирателя трав и обратилась к нему с просьбой показать ей дорогу домой. Но незнакомец не ответил.
Она не помнила ни боли, ни вкуса крови вампира. Зато очень хорошо помнила страх, который охватил ее сразу после пробуждения. Она понимала, что больше не человек, но даже не догадывалась, что произошло. Морана искала лицо существа, которое должно было утешить ее, ответить на все вопросы – лицо своего создателя. Но проснувшееся в ней чувство – уже не человеческое – подсказывало: не найдет . Морана не могла даже плакать: глаза оставались сухими, как бы ей ни хотелось разрыдаться. На горизонте зарождалась заря: опасный свет, говорило то же чувство, нужно спрятаться. Но Морана не двигалась. Ей было больно, страшно, одиноко, но одно чувство преобладало над остальными: голод . Голод, который пробуждал в ней не страх, а первобытный ужас. А вместе с ним и доселе незнакомые девочке чувства: ненависть, ярость… и желание выжить. В тот момент ее душа будто вывернулась наизнанку.