Это прозвучало, как далекий звук трубы из какой-то другой эпохи, и, возможно, так оно и было на самом деле. На мгновение мне показалось, что в синеве затрепетали яркие гордые стяги, и я ощутил новизну и безоблачность навсегда ушедших дней.
И, должно быть, старику привиделось то же самое, потому что он вдруг сказал:
— Теперь уже все потускнело. Только в немногих, изолированных от мира уголках нам удается поддерживать былой блеск.
— Благодарю вас, сэр, — произнес я. — Вы мне очень помогли.
Когда мы обменивались прощальным рукопожатием, я спросил себя, почему я ему так сказал. И сразу же понял, что это правда — в его поведении и словах было нечто такое, что отчасти вернуло мне веру. Во что? Этого я и сам не знал толком. Быть может, веру в Человека. Веру в незыблемость мира. А может, в какой-то степени и веру в самого себя.
Я вышел из магазина и, остановившись на тротуаре, зябко поежился — меня не согревало последнее тепло предвечернего солнца.
Потому что теперь происходящее больше не было простой случайностью. Дело тут не только во «Франклине» или в моей квартире. Не только в Эде, которому отказали в аренде помещения. Не только в тех людях, которые не могли найти для себя жилье.
Все это делалось по плану — по плану, который вел к неведомой, ужасной цели. И осуществлялось с поистине дьявольским хитроумием и четкостью.
И за всем этим стояла какая-то отлично слаженная организация, действовавшая быстро и в полной тайне. Ибо, судя по всему, все сделки были заключены в пределах двух-трех месяцев, и все договора вступали в силу примерно в одно и то же время.
Я не знал одного и мог только строить предположения: сколько понадобилось людей — один человек, несколько людей или целая армия, — чтобы все это провернуть; ведь кто-то должен был предлагать цену, торговаться и, наконец, заключить сделку. Я попробовал выяснить это, но безрезультатно. Моими собеседниками в основном были люди, которые свои помещения снимали, и, естественно, им об этом ничего не было известно.
Дойдя до угла, я зашел в аптеку. Втиснулся в телефонную будку, набрал номер редакции и попросил телефонистку соединить меня с Дау.
— Где тебя черти носят? — спросил он.
— Решил немного проветриться, — ответил я.
— У нас тут сумасшедший дом, — сказал Дау. — Дирекция «Хеннеси» сообщила, что им отказали в аренде помещения.
— «Хеннеси»?
Впрочем, после того, что я узнал, я мог бы и не удивляться.
— Уму непостижимо, — пожаловался Дау. — Это надо же — оба в один и тот же день.
«Хеннеси» был вторым по величине универсальным магазином. Когда они с «Франклином» закроются, центральный торговый район города превратится в пустыню.