Сазонов взял паспорт и полистав его — ухмыльнулся:
— А, что ж вы нам тогда фотографию принесли? Ведь — вот в паспорте то она куда понятней.
Антонов покачал головой и пригладил торчащие на макушке волосы:
— Нет. Она тут на себя то не похожа. Да и там ей всего двадцать пять. Это ведь старый паспорт. А эта фотка — самая свежая. Ее в прошлом месяце сделали.
Сазонов протянул паспорт Алексею. Тот открыл страничку — где была поставлена прописка. На размытой синей печати, он прочитал адрес. — Дружбы семнадцать.
— Позвольте. Она ведь ваша жена. Но фамилия у нее Голубкова. Адрес прописки другой. Что — то не сходится?! — Степанов вопросительно посмотрел на Антонова.
Тот ухмыльнулся и, повернувшись к нему вместе со стулом, ответил:
— Так, мы так и жили. Как говорится в гражданском браке. Уже три года. Я ей — между прочим, предлагал. Она сама — тянула. Но, все равно — я ее, как жену, считаю. Да и теща, мать ее не очень то хотела, что б мы расписывались. — Антонов опустил глаза.
— Вы, Илья Сергеевич — раньше судимый как вижу?
Антонов, вздрогнул и, подняв глаза — ехидно улыбнулся. Степанов заметил, что у него металлические вставные зубы.
— А, что гражданин начальник, так заметно? Так я вроде как стараюсь не трещать с батвой и фенькой.
— Хм, нет, говорите вы здраво и вполне прилично. Но вот у вас перстень наколот. По моему — ходка в зону за грабеж. Если я еще разбираюсь в тюремной символике. — Степанов улыбнулся.
— Ну, точно! А вы не опер случай?
— Это не важно. Я просто занимаюсь этим видом искусства. Вот вижу, что вы судимы? Так ведь?!
— Ну да! Было дело — восемь лет назад. Ну, освободился. Так я — завязал. И ни — ни!
— Постой, постой — так ты не Антон ли?
Антонов растянулся в улыбке. Белый метал его зубов кляцкнул словно пассатижи.
— Точно!
— Ху, так я тебя знаю! Просто, вот — обросшего, не признал. А так — смотрю, не могу понять, где я твою рожу видел?! Ты же все в основном ко мне лысый попадал. И ходка то у тебя не одна. До этого пару раз за хулиганку садился! — прорвало Сазонова.
Он искренне обрадовался, что узнал этого человека.
«Видно у старика уже с памятью то не все в порядке года!» — подумал Степанов.
— Так точно. Я смотрю на вас Михаил Петрович. Что думаю — специально не узнаете, думаю, жалеете меня. Горе у меня все — таки!
— Да! Жалеешь! А ну говори, все как есть?! Что ты нам тут пургу то метешь?! Ну что там с твоей Валькой? Что как? Рассказывай — не тяни!
Антонов помрачнел и словно пес огрызнулся:
— А вы не очень то! Если думаете на меня эту мокруху повесить — так хрен! Я даже под прессом вашим не пойду в сознанку! Не убивал я Вальки!