Но тебя рядом не будет.
Я всхлипываю.
Раффи печально качает головой:
- Так мы живем, Пенрин. Мы солдаты. Легендарные воины, готовые приносить легендарные жертвы. Мы не задаем вопросов. И выбора мы не имеем. – Он говорит это, словно мантру; старый обет, повторенный тысячу раз.
Он неохотно и вместе с тем решительно отстраняет меня от себя.
Убирает волосы с моего лица, поглаживает щеку, рассматривает черты моего лица, будто пытается их запомнить. Легкая улыбка касается его губ.
Он опускает руку, поворачивается спиной и взмывает вверх.
Я зажимаю ладонью рот, чтобы не выкрикнуть его имя.
Октябрьский ветер треплет мои волосы. Брошенные и заплутавшие, в небе кружат листья.
Нужно идти.
Повернуться и покинуть это место.
Но ноги будто приросли к тротуару. И я продолжаю стоять, погрузившись в свои тревоги. А вдруг это ловушка? Вдруг я больше его не увижу? Вдруг он снова угодил в руки своих врагов?
Я настолько ушла в себя, что не слышу шагов за спиной, а когда замечаю шум, бежать уже слишком поздно.
Из-за домов появляются люди. Один, пятеро, два десятка. Все обернуты в простыни, все как один обриты.
- Вы упустили их, - вздыхаю я. – Да и смотреть было, в общем-то, не на что.
Они приближаются ко мне со всех сторон.
- Мы здесь не ради них, - говорит один из бритоголовых. Его макушка темнее прочих – лысина ему не в новинку. – Великие предпочитают решать вопросы без посторонних. Мы это понимаем.
- Великие?
Люди все ближе и ближе, я начинаю чувствовать себя загнанной. Но это же члены культа, а не уличной банды. Я не слышала, чтобы они когда-либо нападали на прохожих. Но рука тянется к медведю на бедре.
- Нет, мы пришли не за ними, - слышу я женский голос. – Никто не назначал награду за ангела, с которым ты дружна. – Теперь я вижу говорящую, это она предлагала себя Пейдж.
- Надо было позволить тебя съесть.
Женщина сверкает глазами. Она всерьез оскорблена тем, что я сохранила ей жизнь.
Сдернув игрушку с меча, я берусь за его рукоять. Клинок прохладен, тверд и готов к битве. Но я не спешу применять его против них. Врагов, желающих нас убить, и без того хватает, нападать друг на друга – это уже слишком.
Я пячусь от Загорелой Макушки. А круг тем временем сужается.
- Вы что же, собираетесь навредить сестре своей Мессии? – Надеюсь, они верят собственным сказкам.
- Нет, мы не станем тебе вредить, - отвечает Загорелая Макушка и тянется ко мне.
Я отступаю, выхватив меч.
Из-за спины высовывается рука с пропитанной чем-то тряпкой и прижимает ее к моему лицу. От ткани исходит малоприятный запах, он бьет по ноздрям, достигает рассудка, и мир начинает кружиться.