Босх знал и то, что сам войдет в молчаливый круг заговорщиков. Ирвинг заставит его сделать это. Заставит потому, что именно от него, Ирвинга, зависела судьба того единственного, что еще было дорого Босху: его работы. Он знал — Ирвинг предложит ему сохранить работу в обмен на молчание. И Босх знал, что согласится на эту сделку.
Мысли снова и снова возвращались к тому моменту, когда его ослепили осколки стекла и брызги спиртного, когда он почувствовал тянущиеся к нему руки. Но через ужас к нему пришел, словно ниспосланный сверху, странный покой. В душе Босха наступил мир. Он как будто познал истину. Он понял, что будет пощажен, что праведный никогда не пострадает от рук падших.
Он думал о Частине и слышал его последний крик — громкий, пронзительный, страшный, почти нечеловеческий. То был крик низвергнутого в ад падшего ангела. И Босх знал, что никогда не позволит себе забыть его.