около Палм-Спрингс. Он решил больше не ломать голову и сосредоточить внимание на расследовании.
Найдя в записной книжке номер коммутатора службы окружного прокурора, детектив попросил соединить его с дежурным и через некоторое время услышал сонный голос Дженис Лэнгуайзер. Он уже знал ее по совместной работе по так называемому делу о крутых яйцах. Дженис лишь недавно перевелась в окружную прокуратуру из городской, так что их знакомство насчитывало всего несколько недель. Ему нравилось ее чувство юмора и тот энтузиазм, с которым она бралась за работу.
— Только не говорите, что на этот раз у вас болтунья или даже омлет.
— Не совсем. Не хотелось вытаскивать вас из постели, но мы собираемся провести обыск, и надо, чтобы при этом кто-то присутствовал.
— Кого убили и куда приезжать?
— Убитый — Говард Элайас, эсквайр, а обыскивать будем его офис.
Дженис громко свистнула прямо в трубку, и Босх поморщился.
— Вот как… — Похоже, новость подействовала на нее лучше холодного душа. — Это будет… да, это будет что-то. Введите меня в курс дела.
Он коротко рассказал о трагедии на Энджелс-Флайт, и Дженис Лэнгуайзер, жившая в тридцати милях к северу, в Валенсии, согласилась встретиться с детективами в Брэдбери через час.
— А пока будьте очень осторожны, детектив Босх. Не заходите в офис до моего прибытия.
— Так и сделаю.
Мелочь, но приятно, что она обратилась к нему именно так. И дело даже не в существенной разнице в возрасте. Слишком часто прокуроры относились к нему и другим копам без всякого уважения, воспринимая их как обычные вспомогательные инструменты, с помощью которых они могли делать все, что только заблагорассудится. Босх не сомневался, что и Дженис со временем станет такой же циничной и толстокожей, как и ее коллеги, но сейчас она, по крайней мере внешне, демонстрировала некоторое уважение.
Он уже собирался убрать телефон, когда вспомнил еще кое о чем, и, снова позвонив в справочную, спросил домашний номер Карлы Энтренкин. Ему ответили, что номер находится в закрытом списке. Именно это Босх и ожидал услышать.
Переходя Гранд-стрит и Калифорния-Плаза, он старался не думать об Элеонор, только ничего из этого не получалось. Мысль о том, что она ушла куда-то, одна, отправилась на поиски того, что он, по всей видимости, не способен дать ей, рвала сердце. Босху казалось, что если в ближайшее время не удастся выяснить, что именно ей нужно, чего ей не хватает, в чем она нуждается, то их брак обречен. Год назад, когда они поженились, Босх испытал ощущение умиротворенности и покоя, какого не знал раньше. Впервые в жизни рядом с ним был человек, ради которого он мог пожертвовать многим, при необходимости даже всем. Но потом, по прошествии некоторого времени, пришлось признать, что Элеонор не разделяет его чувств, что покой и умиротворенность не пришли к ней. И, осознав это, он испытал шок, чувство вины и в то же время некоторое облегчение.