Мне казалось, следует непременно добавить к этому что-то еще, но я не мог сообразить, что именно, а потом кончилась пленка, избавив меня от лишних раздумий.
Я повесил трубку и прижал ее вниз в надежде на звонок от Ти-Джея. Разумеется, он мог позвонить как раз в то время, когда я разговаривал с отелем или автоответчиком Элейн, и услышать лишь, что аппарат занят. Пока я обдумывал варианты, мужчина в темном костюме и в шляпе с загнутыми кверху полями поинтересовался, собираюсь ли я использовать автомат или нет.
– Потому как если вам нужен частный кабинет, – язвительно заявил прохожий, – то на Бродвее полно разных контор, где вас с удовольствием возьмут на работу – у них вакансий хоть пруд пруди. Поговорите с ними, и они тут же выделят вам стол с креслом и телефоном, а все звонки пойдут за их счет.
– Извините.
– Да, ладно, нет проблем, – уже приветливее сказал он и вставил в прорезь четвертак.
Пройдя квартал, я воспользовался другим автоматом, чтобы связаться с Центром АА. Мне ответила дежурная девушка-доброволец, и я поинтересовался, нет ли какой-нибудь групповой встречи в районе Бродвея прямо сейчас. Она направила меня в общину рядом с Юнион-сквер, и я добрался туда как раз к моменту, когда заканчивали читать традиционную преамбулу. Я нашел себе стул и провел там час, но едва ли слышал, о чем шла речь. Мой мозг был целиком заполнен мыслями о Глене Хольцмане, чтобы воспринимать что-то еще. Но в целом это место годилось для раздумий не хуже любого другого, кофе они варили неплохой, а больше доллара, который я бросил в корзинку для пожертвований, от меня и не ожидали. Хотя даже если бы я не сделал взноса, никто не обратил бы внимания. Никто не велел мне подыскать для размышлений собственный кабинет, никто не посоветовал парню, спавшему в двух рядах от меня, идти дрыхнуть в отель.
У дома на углу Пятьдесят седьмой улицы и Десятой авеню я оказался на несколько минут раньше времени. Дежурил другой портье, но когда я назвал имя той, к кому иду, он проявил не меньшую подозрительность, чем его коллега накануне вечером. Я и сам представился, предупредив, что меня ждут, и как только это подтвердилось, мы стали лучшими друзьями.
На двадцать восьмом этаже она открыла дверь на мой стук мгновенно и столь же проворно захлопнула ее, как только я переступил порог. Она судорожно ухватила меня за руку чуть выше локтя и объявила, как рада, что я уже у нее.
– Вы пришли даже на пять минут раньше, – сказала она, – но за последние десять минут я успела посмотреть на часы раз двадцать.
– Вы просто переволновались.