– Потому что еще не знали, как его зовут?
– Нет, не поэтому. Он лежал лицом вниз, и это мог быть кто угодно. Я-то считала, что тот мужчина давно ушел, пока я трепала языком с придурком без презерватива. Позже, конечно, я увидела фото в газетах и поняла, что это тот самый. А тогда я узнала только Джорджа.
– Джорджа Садецки? Но ведь вы и его не знали, верно? Пока не прочитали газет и не посмотрели телевизор?
Она покачала головой.
– Вот с Джорджем я часто сталкивалась прежде, – сказала она. – Сначала даже побаивалась его. Он мог так на тебя зыркнуть своими глазищами – хоть стой, хоть падай! Но все только и говорили: «А, это же Джордж! Он мухи не обидит». И при встрече я стала с ним здороваться: «Привет, Джордж!» Но он ни разу не отозвался.
– И вы видели его в вечер убийства?
– Да, он склонялся над телом.
– Вы в тот момент впервые заметили его тем вечером?
– Не могу точно сказать. Поймите, Джордж для нас стал частью пейзажа. У меня не было причин запоминать, видела я его или нет, как и считать, сколько раз видела. Я могла видеть его тогда же, а могла не встречать целую неделю. Заметила ли я их вместе с Гленом раньше? Нет. Только уже после стрельбы.
– И он наклонился к телу? Что, по-вашему, он мог делать?
– Не разглядела. Вероятно, проверял, жив мужчина или нет. А быть может, лез в карман за бумажником.
– Вы сразу решили, что это он застрелил Хольцмана?
– Нет, потому что увидела Джорджа, а его я привыкла считать безвредным.
– Вы не знали, что у него есть пистолет?
– Мне никто не говорил об этом, а он сам уж точно мне его не показывал.
– Вы не видели пистолета в его руке, когда он склонился над телом?
– Нет, вот только я смотрела издалека. Контактные линзы были на мне, но все равно с такой дистанции я не смогла бы различить, есть у него в руках что-нибудь или нет. Хотя впечатление осталось, что у него обе руки были свободны.
Я еще несколько раз задал ей те же вопросы в разных формах, но не продвинулся ни на шаг дальше. Она более четко описывала то, что видела, чем я мог предполагать, но, к сожалению, упустила сам момент стрельбы. Ее показания делали версию невиновности Джорджа лишь чуть более вероятной и только. Если существовал другой потенциальный убийца, ее слова ничем не подтверждали этого.
Я спросил о других возможных свидетелях.
– Не знаю, был ли кто еще, – ответила она. – На той точке настоящая жизнь начинается только после полуночи, а самый разгар – между двумя часами и половиной пятого утра. Наши клиенты любят сначала основательно посидеть в барах и накачаться спиртным. Большинство баров закрываются как раз в четыре. И мужики либо разбредаются по домам, либо продолжают искать на свои задницы новых приключений.