Я включил, но почти сразу выключил телевизор. А потом позвонил Джен.
– Думаю, что смогу добыть тебе ту вещь, которую мы обсуждали, – сказал я ей. – Но прежде чем продолжить, хотел убедиться в твоем желании все еще заиметь ее.
Она заверила, что желание никуда не делось.
– Тогда принесу тебе кое-что к концу недели, – пообещал я.
Повесив трубку, я проверил ящик комода, словно револьвер мог магическим образом испариться, пока шел телефонный разговор. Но таких волшебных удач просто не бывает.
* * *
Тем же вечером я передал Элейн большую часть своего разговора с Ти-Джеем, не упомянув, разумеется, только о револьвере. Рассказал, как он покупал и продавал наркотики, чтобы с успехом выполнить одно мое поручение, и о его очевидном увлечении транссексуалом, еще не сделавшим самую важную операцию.
– Входит в этот мир, – заметила она, – незаметно втягивается. Но ты хотя бы контролируешь, насколько все серьезно? Что мы будем делать, если он сам решит отрастить себе бюст?
– Не преувеличивай. Ему просто интересно. Что-то вроде эксперимента.
– «Проект Манхэттен» тоже сначала был всего лишь экспериментом. Но вспомни, во что потом превратилась Хиросима. Как далеко у них все зашло? Они стали парой?
– Думаю, она просто затащила его в постель и дала испытать подлинное наслаждение. По всей вероятности, новизна ощущений произвела на него не только глубокое впечатление, но и потрясла до известной степени. Но это не значит, что он бросится в ближайшую клинику на электролиз или инъекции гормонов. Или они станут настолько близки, чтобы вместе подбирать шторы для своего семейного гнездышка.
– Ладно. А ты сам? Ты это когда-нибудь пробовал?
– Подбирать шторы?
– Ты знаешь, о чем я. Так пробовал или нет?
– Не припомню.
– Не припомнишь? Как можно этим заниматься, а потом даже не помнить?
– Знаешь, чего только с тобой не происходит, когда допиваешься до Боливии. Я творил много такого, о чем не помню. Так откуда же мне помнить, с кем я чудил? А если девушка была после главной операции, и хирург над ней хорошо поработал, разве смог бы я обнаружить разницу?
– Но сознательно, значит, никогда не спал с ними. А хотел бы?
– Но у меня уже есть подружка.
– Я говорю гипотетически. Взять, допустим, ту же Джулию. Ты испытывал к ней что-нибудь? Что ты чувствовал? Ты хотел ее?
– Мне это даже в голову не приходило.
– Потому что цветок нежнейшей чистоты на родине ждет тебя. Только я перепутала, верно? Цветок чистейшей нежности… Я когда-нибудь удостоюсь чести познакомиться с мисс Джулией? Или мне придется самой поехать на Одиннадцатую авеню?