Пусть музыка звучит бесконечно. Вступить с ними в поединок? Закричать, что это враги Сикелии? Позвать на помощь? Устроить драку-свалку и затеряться среди толпы? Как же терпко пахли духи его дамы. Возможно, она добавила в них журависное масло, иначе от чего у него так кружилась голова? Вальс не будет длиться долго. Скоро все закончится, а он по-прежнему ничего не придумал. Полагаться на интуицию и импровизировать не хотелось. А может, не стоило ничего предпринимать? Позволить Джаль-Баракату и Азатхану продолжить их игру, а самому постараться не проиграть?
Регарди почувствовал, как женщина прильнула теснее. Осознав, что он почти забыл о ней, Арлинг смутился. Ведь он использовал ее в своих целях, а она, вероятно, вообразила, что интересна ему. Аромат ее духов по-прежнему раздражал Арлинга, но это была самая меньшая неприятность вечера. У женщины были удивительно сильные руки – или вернее рука, потому что она по-прежнему держала вторую в стороне, нелепо помахивая ей в такт музыки. Регарди хотел было сказать ей, что в согдианском вальсе нет такого движения, но, подумав, промолчал. Если ей так нравилось, почему бы и нет?
Вальс нарастал в бешеном вихре, пробуждая в нем странные чувства. Неожиданно он понял, что ему нравилось вот так кружиться по залу, отдаваясь звукам музыки и ни о чем не думая. Арлинг уже перестал пытаться отыскать спасительный выход. Сейчас в его мире остался лишь танец. Кучеярка оказалась понятливой и, подхватив незатейливые движения, кружилась с изяществом, которой могла позавидовать любая гранд-дама, с детства танцующая вальсы.
Желая подбодрить партнершу, Арлинг ей улыбнулся. А может, он сделал это потому, что поймал тот момент счастья, который приходит внезапно и кажется бесконечно долгим. И прекрасным.
Магда улыбнулась в ответ и мотнула головой, обдавая его волной длинных, черных волос, пахнущих лесом, дождем и васильками. Это был их первый вальс. Там, в Согдиане они танцевали редко, избегая шумных деревенских веселий. Классические же танцы Магде были не знакомы и не нравились. Она засмеялась, и звук ее голоса был самым божественным звуком, который Арлинг слышал в стране песка и солнца. Чувствуя, как она льнет к нему, он крепче обнял ее и сбавил темп, чтобы иметь возможность прижать ее теснее. Ему стало жарко. Захотелось сбросить дурацкую маску, сорвать маску с нее и взять в ладони ее лицо.
Вопреки его надеждам музыка стала утихать. Очнувшись, он понял, что на танцполе не осталось никого кроме них. У кромки площадки стоял Джаль-Баракат и медленно ударял ладонью о ладонь. Арлинг не понял, аплодировал ли он или почесывал руки от удовольствия. Азатхан сторожил у противоположной стены зала, откуда манило свежестью распахнутое окно. Серкет лениво присел на широкий подоконник, намекая, что этот выход для Арлинга закрыт тоже.