«Она — как все. Она и не хочет со мной говорить. Никто ведь со мной не водится».
Несколько недель их разделяла стена. Когда они случайно встречались, Сара отворачивалась, а Эрменгарда вконец терялась. Иногда они кивали друг другу, иногда — нет.
«Если она не хочет со мной говорить, — думала Сара, — буду держаться от нее подальше. Мисс Минчин мне в этом поможет!..»
Помогала мисс Минчин так, что они едва видели друг друга. Все заметили, что Эрменгарда стала еще глупее, а вид у нее был растерянный и грустный. Она вечно сидела на окне, как-то странно сжавшись, и молча смотрела на улицу. Однажды, проходя мимо, Джесси с любопытством взглянула на нее.
— О чем ты плачешь, Эрменгарда? — спросила она.
— Я не плачу, — глухо, неуверенно ответила та.
— Плачешь, — сказала Джесси. — Вон какая слеза скатилась с носа. И другая…
— Ладно, — сказала Эрменгарда. — Худо мне, и не твое это дело.
После чего повернула к ней толстую спину, вынула платок и откровенно в него уткнулась.
В этот вечер Сара позже обычного вернулась на чердак. Она работала, пока все не легли, а потом занималась в классной комнате. Пройдя последний пролет, она с удивлением увидела свет за дверью.
«Там никто не бывает, кроме меня, — быстро подумала она, — а свечка горит».
И впрямь, свечка горела, да еще не в старом кухонном подсвечнике, а в таком, какие стояли в спальнях у девочек. Кто-то сидел на табурете, в ночной рубашке, в красной шали… Это была Эрменгарда.
— Эрменгарда! — крикнула Сара, удивившись и даже испугавшись. — Тебе же влетит!
Эрменгарда неуклюже встала и прошлепала по комнате в больших домашних туфлях. Глаза ее и нос были темно-розовые.
— Ну и пусть, — сказала она. — Найдут, так влетит. Сара, Сара, что случилось? Почему ты меня больше не любишь?
Знакомый комок встал у Сары в горле.
— Люблю, — сказала она. — Я думала… понимаешь, все теперь по-другому. Я думала… это ты изменилась.
Эрменгарда широко открыла заплаканные глаза.
— Что ты! — воскликнула она. — Ты же не хотела со мной говорить. Я уж не знала, что и делать. Ты от меня отворачивалась.
Сара немного подумала.
— Да, — сказала она, — я и впрямь изменилась, но совсем не в этом. Мисс Минчин не хочет, чтобы я говорила с девочками. Они и сами со мной почти не говорят. Вот я и думала… и ты…
— Ой, Сара! — чуть не заплакала Эрменгарда. Они посмотрели друг на друга — и друг к другу кинулись. Черная Сарина головка припала к красной шали.
Потом они сели на пол, Сара обняла руками колени, Эрменгарда укуталась в шаль и с обожанием глядела на худенькое большеглазое лицо.
— Я больше не могла, — сказала она. — Наверное, ты можешь без меня жить, а я без тебя — нет. Да я чуть не умерла! А сегодня ночью плакала, плакала и решила пойти сюда, попросить, чтоб мы опять дружили.