Для тех, кто ждет, весна наступает рано. Даже в нашей кошмарной климатической зоне. Сначала воздух отдает арбузом — стадия первая, примерно начало февраля. Затем морем — стадия вторая, спустя пару недель. Вообще, весна — время запахов. Не столько парфюмерно-изысканных, сколько наркотически дурманящих. «Бхаватгита» утверждает, что Бог живет всюду, но есть места, где ему лучше, и их можно узнать по сладкому запаху. Весной Бог точно живет в России. Причем не по углам, как справедливо заметил великий поэт, а в каждой проталине, в каждом облаке, в каждом осевшем сугробе.
Весной вся Москва — деревня. Весной выясняется, что город состоит не только из асфальта. Пройдите по мартовской улице, послушайте, о чем говорят люди, впервые за несколько месяцев выставив на свет носы, шеи и макушки. «Смотри-ка, весна…», «Неужели все-таки весна…», «А правда, весна…», «Совсем весна…». Будто ничего важнее не происходит в их жизни.
Толком не дождавшись тепла, среди февральских метелей на карнизах вдруг начинают сладострастно орать голуби, и от их развратного курлыканья резко повышается сексуальный аппетит. Вслед за голубями активизируются мужчины. Это происходит постепенно и почти незаметно глазу, как все весной. В какой-то момент ты изумляешься, что вот, пол-седьмого вечера, а еще светло. Точно так же наступает день, когда ты осознаешь, что от мужских взглядов буквально проходу не стало — на улицах, в офисе, в спортклубе. Мужчины улыбаются, мужчины уступают очередь, предлагают подвезти, отксерить документ, отрегулировать тренажер и подержать полотенчик. Их внимание тонизирует, словно ранний рассвет, и бодрит, как холодок, бегущий за ворот.
Весной в голубях и мужчинах бушуют гормоны нежности. И тем, и другим хочется размножаться, но свои естественные позывы они оформляют в исключительно лестный для дамы ритуал. И даже пень в апрельский день таращится на тебя позеленевшими от волнения глазами.
Женщина весной, может быть, далеко не лучшая из всех сезонных разновидностей женщин. Ею овладевает беспокойство, охота к перемене мест и обновлению гардероба. Обе охоты легче всего утолить в Париже, и не знаю, как для кого, а для меня Париж в марте — апреле становится наваждением. Галлюцинацией. Он наплывает сразу и цветом, и светом, и запахом, вплоть до тактильных ощущений. Весной я помню не только бутоны каштанов, не только поднявшуюся грязную Сену и солнце на стеклянной пирамиде Лувра, но даже пупырчатый пластик аэропорта Орли. Каждый год встречать весну в Париже — вот было бы счастье… Встретить весну и умереть. Через много лет и весен…