— Ой! — вырвалось у нее. — Что-нибудь серьезное?
— Пустяки. Как сказал доктор, — жить буду. Слегка поотбивал себе ребра. Лечусь вот.
Она помолчала. И вдруг ошарашила меня предложением:
— Хотите, я сейчас приеду? Может, вам нужна помощь?
У меня дух перехватило. Я хотел. Я очень хотел. Но, чертыхаясь, мысленно проклиная все и вся, с каким-то сверхъестественным насилием над собой пробормотал совсем не то, что очень и очень хотелось сказать:
— Спасибо. Но я сейчас в таком расхристанном виде. И немножко пьян от снотворного. Почти что сплю, понимаете?
— Понимаю, — сказала она. — Тогда до завтра. Позвоните мне.
Когда я продрал глаза, в комнате было сумеречно и сыро. Стекла окна рябило от дождевых капель. Похоже, я проспал грозу. Погода, однако, не разгулялась: над мокрыми ветками все так же кружилась серо-бурая муть. Я потрогал затылок. Потом прижал локтем ребро и осторожно поворочался. В боку закололо, но я с удивлением отметил, что было терпимо. Опасливо поднявшись, я натянул халат и поплелся в ванную.
Двигался осмотрительно, и оттого утренние процедуры против обыкновения заняли много времени: что-то около часа я провозился с душем, мазевой терапией и символическим завтраком. Вчерашние злоключения не шли из головы. Но мысли вращались в замкнутой сфере, как белка в колесе. Потом вспомнил о своей побитой тачке и даже обрадовался. Пожалуй, именно это мне и требовалось сейчас — заурядные, незамысловатые заботы, нормальные люди и дела без загадок и подоплеки.
Я уже натягивал водолазку, когда в дверь позвонили. В замутненном глазке колыхалось откуда-то знакомое лицо с острым, сильно выступающим подбородком. Я напряг память. Высокий мужчина в синем плаще шагнул через порог и, поймав мой сосредоточенный взгляд, широко улыбнулся:
— Капитан Трошев. Не узнали, да?
Фамилия мне ни о чем не говорила, но в голове просветлело, и я узнал офицера из розыскного отдела, любезно принимавшего нас с Милой. Я удивился в душе неожиданному визиту и запоздало кивнул.
— Входите, пожалуйста. Не видел вас в штатском.
— Мне бы во что-нибудь переобуться, — как-то неуверенно попросил он, глядя на мое недавнее приобретение — зеленую дорожку в полоску. — Боюсь, наслежу вам. Мокро очень.
Я отыскал в галошнице завалящие тапки, помог повесить плащ, и мы прошли в гостиную. Предложив ему располагаться, показал рукой на кресло у журнального столика.
— Кофе пьете? Как раз приготовил.
— Ну если с вами…
Я притащил из кухни джезвейку с двумя чашечками и разлил по ним кофе. Он звучно прихлебнул, кивнул с видом знатока и спросил: