У меня упало сердце, и я с трудом выдавил:
— До того плохо?
— Досталось ей крепко, — признал он сочувственно. — Но я не врач. Не мне судить, насколько плохо. Внешне, конечно, впечатление тяжелое.
— И часто в вашей практике заурядные воры так лютуют?
— Всяко бывает, — протянул он неопределенно. — Но, согласен, странного здесь много чего. Наши квартирные взломщики и впрямь на рожон не лезут. Если напарываются на хозяев, то, как правило, стараются слинять. Хотя отморозки везде встречаются. Однако… — Он помедлил секунды три. — Опять же — маска… Тоже не вписывается как-то.
— Он был в маске? — поразился я.
— Так она сказала врачу. Но, может, он чего-то не понял.
Сообщение встревожило меня не на шутку. Я попытался найти какое-нибудь простое правдоподобное объяснение. Но грабитель, идущий на взлом безлюдной квартиры, и маска?.. Я посмотрел ему прямо в глаза, он отвел их.
— Послушайте, лейтенант, — выдавил я. — Тут не попытка ограбления. Боюсь, это гораздо хуже. Ее не просто били, из нее, похоже, что-то выбивали. И если не удалось, то могут покуситься вновь.
— Чего? — насторожился он. — Чего от нее добивались? Вы знаете? Или догадываетесь о чем-то?
— Все, что знаю, я вам рассказал. И полагаю, что надо что-то делать.
— Так что, по-вашему, я обязан делать? — он нахмурился, с раздражением подчеркивая слово «обязан».
— Ну как-то обеспечить безопасность Аркиной.
— Охрану, что ли, выделить? Вы знаете, сколько у нас людей? И сколько дел на каждом висит?
Я поднялся. Разговор грозился перейти в пустопорожнюю перепалку. Не вставая, лейтенант кивнул, забавно шевельнул ушами и примирительно сказал на прощание:
— Да не волнуйтесь вы так. Что-нибудь мы обязательно предпримем. Доложу в прокуратуру, пусть следователь решает.
До больницы я доехал на нервах. От бессчетных выкуренных сигарет во рту пересохло. Пристроив машину у обочины, я заглушил мотор и какое-то время просидел неподвижно. Потом пересилил себя, выбрался, включил сигнализацию и направился к проходной. Мне показали, где расположен главный корпус.
В окне регистратуры я справился об Аркиной. Тучная особа неопределенного возраста подняла на меня равнодушные, не видящие собеседника глаза и устало поправила зеленый чепчик.
— Аркина? Людмила Ивановна? Есть такая. В хирургическом. Двести пятая палата. Состояние удовлетворительное.
— Что это значит?
— То и значит. Черепно-мозговая травма. Состояние удовлетворительное. — Я пожал плечами и направился к выходу. Она энергично прокричала вдогонку: — К ней сейчас нельзя! — Но я не оглянулся.
Вход в хирургическое отделение напоминал обычный подъезд жилого дома. Слева от лестницы, у самого лифта, позевывал щуплый охранник в непонятной униформе. Он лениво встал с раскладного креслица и, вытянув вперед непропорционально длинную руку, как шлагбаум, преградил мне дорогу: