— Когда прикажете зайти за ответом? — вежливо осведомился Елизаров.
— Трудно сказать.
— Позвольте заметить: дело мое не терпит больших отлагательств.
— А что там у вас?
— Хочу жениться.
— Хо-хо! Жениться! Эх, молодой человек, послушайтесь моего совета: не торопитесь хомут надевать. Это от вас не уйдет. Поверьте моему опыту.
— Спасибо за добрый совет, — отвечал Елизаров, — а ответ все-таки я попросил бы сейчас.
— Гм… Хорошо, — сдался писарь, — так и быть, завтра доложу ваше дело. Хотя и еще раз советую: не торопитесь!
— Задали мы вам работу, — сокрушался Саша, видя, какую волокиту затеяла полиция.
— Ничего, — шутил Елизаров, — любовь требует жертв. Полиция хорошо понимает это и свято исполняет долг, завещанный ей государем и богом.
Наконец начальство навело справки о женихе и, получив ответ, что ничего предосудительного за ним не замечалось, соизволило принять его. Читая заявление, пристав не смог разобрать редкую фамилию невесты, спросил жениха:
— Как фамилия вашей невесты?
— Ка-тан… Ка-лай…
— Как? — грозно нахмурилось начальство. — Вы фамилии своей невесты не знаете? Молодой человек!..
— Калайтан! — выпалил одним духом Елизаров. — Калайтан! Я, знаете ли, заспешил… Калайтан!
— Мда-а… Ну, молодежь пошла… — пристав укоризненно покрутил головой и с тяжким вздохом обмакнул перо в чернильницу. — Только предупреждаю: ни под каким видом не начинать помолвку, пока не прибудет наш представитель.
— Будет исполнено, — заверил Елизаров начальство и откланялся.
Блюстителя порядка не пришлось ждать: он явился раньше всех. Это был худой, длинный как жердь полицейский. Он снял шинель и, потирая руки в предвкушении выпивки, уселся поближе к столу. Пил он рюмку за рюмкой, жадно ел, как-то странно двигая большими хрящеватыми ушами. Подозрительно окидывал всех маленькими глазками. Вспыхнет где-нибудь смех — он и вскинет свою маленькую голову и, перестав жевать, поведет настороженно длинным красным носом. И не понять было, что он— испугался или просто отреагировал на непривычный его казенному слуху шум.
Спаивать блюстителей порядка всегда брался студент Генералов и очень успешно справлялся с этой обязанностью. Пока танцевали, декламировали безобидные стихи, он не отходил от полицейского и все подливал ему и подливал. У блюстителя порядка начинал заплетаться язык, он уже не вскидывал голову на вспышки смеха и не ждал, пока ему Генералов нальет, а сам тянулся за бутылкой. Хмель требовал излить кому-то- свою душу, рядом сидел только Генералов, и он, настороженно оглядываясь — профессиональная привычка, — спрашивал, благосклонно переходя на панибратское «ты»: