– Веди себя благоразумно, – спускаясь по ступеням, предупредил Гизелиус мага на всякий случай, – я магистр.
– Я тоже, – вздохнул Римус, – только всего пару месяцев. И не мог никому рассказать про брата… клятву раньше дал.
– А то, что клятвы, данные учеником, отменяются при получении звания, тебе не объяснили?! – не поверил Гиз.
– Объяснили, но брат тоже давал, а он не маг.
– Зато родственник магистра, на таких распространяется защита ковена. – Гиз привычно шевельнул пальцами, и замок на маленькой дверце покорно звякнул. – Гринт, Норис, выходите! А это ещё что на них такое?
Обличающе вытянутый палец указывал не на ссадины и шишки, с ними-то как раз всё ясно. Пока маги мерились силами, гвардейцев взяли превосходящим количеством. Интересовали Гизелиуса ручные и ножные кандалы и цепи, притянувшие воинов к вмурованным в стену петлям.
– Офицер велел надеть… – убито вздохнул Римус, – я ему подчиняюсь.
– Но они же не маги! – возмутилась из-за спины имгантца Тренна, не пожелавшая дожидаться освобождённых на улице, и одним заученным движением отперла кандалы из драгоценного лазурного серебра.
– Отличная добыча, – засовывая в походный кошель браслеты и цепочки, довольно пробормотал Гиз, – пожалуй, мне нужно поблагодарить богиню удачи и поставить ей в храме самую толстую свечу!
– Но… – Римус горестно скривился и смолк, только теперь припомнив, что побеждённые не имеют права голоса.
– Давайте сюда пленных, – понимающе ухмыльнувшись, приказал магистр: не время сейчас разбираться с незадачливым коллегой.
Сначала нужно остальные проблемы решить, а их у магов теперь куча.
– Меня с ними запрёте? – безучастно поинтересовался Римус, следя за понуро плетущимися в подвал имгантцами.
– За дураков нас считаешь? – уловив живую надежду, вспыхнувшую при этих словах в душах пленных воинов, язвительно фыркнул Гизелиус. – Нет уж, не надейся! Для тебя мы приготовили кое-что особенное.
И хитро сощурился, чрезвычайно довольный мгновенной волной ужаса и сочувствия, донёсшейся от солдат. Ведь каждый представил именно то наказание, которому подверг бы пленника сам. Только у двоих сквозь жалость пробилось мстительное злорадство, так ему и надо, этому праведнику, помешавшему им вчера устроить себе настоящий праздник.
– Куда идти? – выбравшись на волю, обречённо поинтересовался Римус, и от его вопроса Гизелиус сморщился, как от драгоценного коллекционного вина.
– Я считала тебя умнее, – укоризненно глянула на коллегу Тренна, занятая ранами освобождённых, – но об этом поговорим за ужином. Вы чем так народ напугали, что даже выглянуть боятся?