Она торжественно и как нельзя более убедительно заверила меня, что, во-первых, не имеет никаких долгов; во-вторых, алмаз не находится и не находился в ее руках с той минуты, как она положила его в шкафчик в среду.
Признания, сделанные моей дочерью, не идут дальше этого. Она упорно молчит, когда я спрашиваю ее, не может ли она объяснить мне пропажу алмаза. Она отказывается со слезами, когда я упрашиваю ее быть со мной откровенной. «Наступит день, когда вы узнаете, почему мне все равно, что меня подозревают, и почему я молчу даже с вами. Я сделала многое для того, чтобы заслужить сострадание моей матери, и не сделала ничего, что заставило бы мою мать краснеть за меня». Вот собственные слова моей дочери.
Считаю, что после разговора, происшедшего между полицейским офицером и мной, он должен, хотя он и посторонний человек, узнать так же, как вы, ответ мисс Вериндер. Прочтите ему мое письмо, а потом отдайте вложенный для него чек. Отказываясь от его дальнейших услуг, я не могу не сказать, что убеждена в его добросовестности и в его уме; но убеждена также – еще тверже прежнего, – что в данном случае обстоятельства роковым образом обманули его».
На этом письмо заканчивалось. Прежде чем передать сыщику Каффу чек, я спросил, не желает ли он что-нибудь сказать.
– В мои обязанности, мистер Беттередж, не входит говорить о деле уже законченном.
Я бросил ему чек через стол.
– А этой части письма леди Вериндер вы верите? – спросил я с негодованием.
Сыщик посмотрел на чек и уныло поднял брови, отдавая должное щедрости миледи.
– Это такая высокая оценка моего времени, – сказал он, – что я считаю себя обязанным отплатить за нее кое-чем. Я вспомню цифру на этом чеке, мистер Беттередж, когда наступит случай для этого.
– Что вы имеете в виду? – спросил я.
– Леди Вериндер пока очень искусно уладила дело, – сказал сыщик. – Но этот семейный скандал принадлежит к числу таких, которые вдруг вспыхивают опять, когда вы менее всего ожидаете этого. Не пройдет и нескольких месяцев, как нам снова придется заняться Лунным камнем.
Я ответил на его слова в следующих ясных выражениях:
– Мистер Кафф, я считаю ваше последнее замечание оскорблением миледи и ее дочери.
– Мистер Беттередж, считайте это предостережением для себя, и вы будете ближе к цели.
Как ни был я разгорячен и рассержен, адская уверенность, с которой он дал мне этот ответ, замкнула мне рот.
Я отошел к окну, чтобы успокоиться.
Сыщик Кафф заметил перемену во мне и поощрил ее весьма кстати одним словцом.
– Полно, полно! – сказал он. – Зачем не взглянуть на мою точку зрения так, как глядит миледи на нее? Почему не сказать, что обстоятельства гибельно обманули меня?