Когда я проснулась на следующее утро – о, какой молодой почувствовала я себя! Я могла бы прибавить: какой молодой казалась я, будь я способна распространяться о моем тленном теле. Но я не способна – и не прибавлю ничего.
Когда приблизилось время завтрака – не ради человеческих потребностей, но ради свидания с милой тетушкой, – я надела шляпу, чтоб отправиться на Монтегю-сквер. Только-только я приготовилась, как служанка квартиры, где я тогда жила, заглянула в дверь и сказала:
– Слуга от леди Вериндер к мисс Клак.
Я занимала нижний этаж во время своего пребывания в Лондоне. Гостиная моя была очень мала, очень низка и очень скудно меблирована, но зато как опрятна! Я заглянула в коридор посмотреть, кто из прислуги леди Вериндер спрашивает меня. Это был молодой лакей Самюэль – вежливый, румяный юноша, со сметливым выражением лица и с очень услужливыми манерами. Я всегда чувствовала духовное расположение к Самюэлю и желание сказать ему несколько поучительных слов. На этот раз я пригласила его в гостиную. Он вошел с большим свертком под мышкой. Он положил его на стол с таким видом, словно боялся этого свертка.
– Миледи приказала вам кланяться, мисс, и сказать, что вы найдете тут письмо.
Исполнив поручение, румяный молодой лакей удивил меня тем, что как будто хотел тотчас повернуться и убежать.
Я удержала его, чтобы задать ему несколько ласковых вопросов. Смогу ли я увидеть тетушку, если зайду на Монтегю-сквер? Нет, она уехала кататься. Мисс Рэчел поехала с нею, и мистер Эблуайт тоже сел с ними в коляску. Зная, как сильно милый мистер Годфри запустил свои благотворительные занятия, я нашла странным такое праздное катание. Задержав Самюэля уже в дверях, я сделала еще несколько ласковых вопросов. Мисс Рэчел едет сегодня на бал, а мистер Эблуайт условился прибыть к вечернему кофе и уехать с нею. На завтра объявлен утренний концерт, и Самюэлю приказано взять несколько билетов, в том числе и для мистера Эблуайта.
– Боюсь, что все билеты будут проданы, мисс, – сказал этот невинный юноша, – если я не побегу за ними сейчас.
Он проговорил эти слова на бегу, и я опять очутилась одна, с тревожными мыслями, занимавшими меня.
В этот вечер у нас должно было состояться спешное заседание «Комитета материнского попечительства о превращении отцовских панталон в детские», созванное специально для того, чтобы получить совет и помощь от мистера Годфри. И вместо того чтобы поддержать комитет, заваленный целой грудой панталон, которые совершенно подавили нашу маленькую общину, он условился пить послеобеденный кофе на Монтегю-сквер, а потом ехать на бал! На завтрашний день было назначено празднество «Общества надзора британских дам над воскресными обожателями служанок». Вместо того чтобы присутствовать на нем и быть душой этого с трудом борющегося за свое существование общества, он дал слово суетным людям ехать вместе с ними на утренний концерт! Я спросила себя: «Что это значит?» Увы, это означало, что наш христианский герой предстал передо мною в совершенно новом свете и в мыслях моих связан с самым ужасным прегрешением наших дней.