– Им повезло, отличный денек. Завтра обещают бурю. Говорят, с севера движется штормовой фронт.
Мы отправляемся на берег, где на песчаном пляже лежат лодки.
– Вон там Юан, гляди! – Каллум протягивает руку. – С кем-то беседу проводит.
Вижу ярдах в пятидесяти Юана. Один из мальчишек говорит, а он отвечает, что-то рисуя руками в воздухе.
– Поворот оверштаг объясняет, – компетентно замечает Каллум. – Не до всех сразу доходит. Учитель из него хороший, это я тебе говорю. Терпения у него прямо как у святого. Придешь на сентябрьский праздник?
– Конечно, – отвечаю я, а сама понимаю: очень даже не исключено, что не приду.
Ох, как я надеюсь, что мы к тому времени будем уже в Мельбурне, но Юану я об этом еще не говорила, да и вообще, теперь, в сложившейся ситуации… что, если Пол решит ехать без меня? А девочек заберет с собой? Они уже вполне взрослые, чтобы решать за себя.
Вижу, возле складского сарая стоят Элла с Джеми, обжимаются. Руки его у нее на ягодицах, толчками он прижимает ее к своему паху. Отвожу глаза.
Зато Каллуму хоть бы хны.
– А вам что, особое приглашение нужно? Кто будет помогать укладываться? – строго говорит он, и они неохотно отлепляются друг от друга. – Давай-давай, лоботряс, шевели задницей! – Он довольно сильно подталкивает Джеми. – Там еще полно работы. – Потом поворачивается ко мне: – Вот ты бы, например, посмела обниматься с парнем на глазах у собственной матери?
– Да ты что! Да ты что! Со стыда бы сгорела. Но времена меняются, сейчас у них все по-другому.
– И не говори. Везет же им, черт побери. Эх, где наши шестнадцать лет, скажи, Грейс? Вернуть бы снова золотые деньки…
– Нет уж, спасибо, Каллум, это не для меня.
«Разве что если б можно было все изменить», – мелькает мысль.
– С меня хватило одного раза, – бормочу я.
Каллум и Джеми уходят к берегу.
– А что мы такого делали? Мы тоже ходили под парусом, если хочешь знать, – говорит Элла.
– Что-то непохоже.
– Просто вернулись немного раньше, вот и все.
Она отряхивает кроссовки от песка и смотрит на меня сквозь упавшие на глаза волосы.
– Когда Моника высадила Сару, она спрашивала меня про Орлу. Она тоже ее не любит. Очень даже. – Глаза ее расширяются. – А все-таки скажи, чем она так уж плоха?
– От нее одни неприятности. Вечно мутит воду, – отвечаю я и тут вспоминаю про фотографии у нее под кроватью, фотографии моих девочек, моих самых близких людей, моей семьи. – Так что, Элла, держись от нее как можно дальше, понимаешь?
Я беру ее за плечи, и она вынуждена посмотреть мне в глаза.
– Заруби себе на носу, доченька, это очень важно.